— Я понимаю, но это сказал великий полководец У-цзы за шесть веков до моего рождения, — скромно заметил Виктор. — Просто вспомнилось.
Генерал ничего не сказал, лишь щелкнул ногтем по второй фотографии:
— Призрак. Особых примет нет. Обладает навыками диверсанта-профессионала, особенно по части скрытного проникновения на закрытые объекты. Вышел из-под контроля в две тысячи девятом году. Возможно, при помощи Клыка уничтожил большой отряд наемников. После чего, опасаясь их мести, нанялся к ученым, работающим в Зоне, и, выполняя их задание, погиб в лаборатории Х-16. Предполагается, что, как и могилы Клыка, это была лишь инсценировка смерти, для того чтобы одним ударом избавиться и от преследования наемников, и от розыска нашими спецслужбами. В настоящее время факты о его смерти также считаются неподтвержденными.
Фотография третьего человека была наиболее отчетливой. С нее на Виктора смотрел скуластый парень лет тридцати — тридцати пяти, короткостриженый, с большими залысинами. На нем был надет комбинезон «Сева» без шлема со вставками на груди и плечах, сильно напоминающий усиленную мотоциклетную куртку. За левым плечом торчал длинный ствол СВД. Позади него, словно ажурный путепровод на небо, возвышалась сборно-разборная наблюдательная вышка, используемая на временных пунктах дислокации крупных воинских подразделений.
— Это Меченый, — пояснил генерал. — Известен также под вторым прозвищем — Стрелок, которое говорит само за себя. Особые примета — татуировка «S.T.A.L.K.E.R.» на правом предплечье. Снайпер-профессионал, специалист по выживанию в экстремальных ситуациях. Известен тем, что в мае этого года в одиночку уничтожил значительную часть преступной группировки «Свобода», а также достиг центра Зоны. После чего сведения об объекте теряются.
Генерал достал из кармана пачку сигарет, вынул одну, повертел в пальцах…
— Курите?
Виктор покачал головой.
— Это правильно. Я тоже пытаюсь бросить, — криво усмехнулся генерал. — Даже электронными сигаретами пробую периодически заменить эту дрянь — не помогает.
— Сочувствую, — сказал Виктор.
Генерал бросил размятую сигарету в пепельницу и сунул пачку обратно в карман.
— И, наконец, последняя цель. Прозвище Снайпер. Особые приметы — татуировка «S.T.A.L.K.E.R.» на правом предплечье, проявляющаяся при воздействии ультрафиолетового излучения. Контроль утерян в этом году. Объект достиг центра Зоны и, по косвенным данным, выполнил задание, уничтожив раковую опухоль планеты под названием Монолит. По слухам, из-под Саркофага он вынес часть этого Монолита — артефакт, о многих свойствах которого мы можем только догадываться, однако обратно на базу не вернулся. При этом имеются сведения, что объект не погиб, а ведет в Зоне жизнь так называемого сталкера-бродяги, нелегально находящегося на запретной территории.
Виктор внимательно посмотрел на фото.
Обычный парень, ничего особенного. В толпе увидишь — не обратишь внимания. Глаза тусклые, невыразительные, как у кобры, затаившейся в засаде. Наверняка под свободным комбинезоном скрывается мускулистая фигура спортсмена. Но не перекачанные химией мышцы, а сухая, функциональная машина для выполнения узкоспециализированных тактических задач.
— Конечно, желательно зачистить всю четверку, — сказал генерал, собирая фотографии и укладывая их в нагрудный карман. — И принести артефакт Снайпера. Но я понимаю, что это маловероятно даже для такого специалиста, как вы. Эти преступники слишком хорошо подготовлены, не зря их считают Легендами Зоны.
Уголок его рта дрогнул в усмешке.
— Потому, если вам удастся выполнить задание хотя бы по минимуму и ликвидировать Снайпера, можете считать, что ваша миссия выполнена.
— А почему ваши специалисты не могут сделать эту работу? — поинтересовался Виктор.
— «Чистое небо» отклоняет пули, — нехотя сказал генерал. — Хотя выстрел в упор или с небольшого расстояния, произведенный из достаточно мощного оружия, по идее, может оказаться результативным. К тому же есть информация, что Снайпер вместе с артефактом вытащил из-под Саркофага всю эту банду, и теперь у них перед ним Долг жизни. Это понятие в Зоне чтут свято до тех пор, пока не представится возможность вернуть его обратно. После чего не возбраняется самому убить своего спасителя. Такая вот местная философия.
Генерал хмыкнул.
— После того как вы разберетесь со Снайпером, скорее всего, артефакт подберут другие сталкеры, но тогда уже мои специалисты, которые будут сопровождать вас, смогут с ними разобраться.
— И при этом вся слава достанется вам, — задумчиво произнес Виктор. — Причем это произойдет наверняка, если вашим специалистам после устранения Легенд Зоны не удастся спасти заезжего столичного киллера.
Генерал вскинулся словно ужаленный. Его кулаки грохнули по столу. Опершись на них, как крупнокалиберный пулемет «Корд» на сошки, генерал навис над Виктором.
— Слушай, ты! — резко выплюнул он. — Мне плевать, кто ты и откуда такой борзый вылез! Зона и не таких обламывала! И если ты хочешь вернуться оттуда живым, для начала оставь свои шуточки в этом кабинете, понял?!
…Когда человек бесится и орет, он тратит очень много личной силы, пытаясь подавить человека, на которого выливает свой гнев. Эта черная волна деструктивна для жертвы и позитивна для того, кто ее генерирует, — разрушив чужую волю, она возвращается к хозяину, словно военный трофей, неся на своем гребне эманации личной силы побежденного. Потому очень часто после вызова «на ковер» начальник чувствует удовлетворение и прилив сил, а подчиненный, получивший разнос, выходит из кабинета шефа разбитым.
Но тот, кто умеет работать с людьми, просто пропускает эту волну мимо себя, подныривая под нее, как опытный пловец и не обращая внимания на чужие вопли. И порой достаточно одного взгляда, легкого мысленного толчка, чтобы нанести решающий удар тому, кто потратил слишком много личной силы на неудачную черную атаку…
Внезапно генерал почувствовал, как у него перехватило дыхание. Схватившись за горло, он упал в кресло, видя лишь глаза киллера, заполнившие собой весь мир.
Генерал захрипел — но не потому, что ему не хватало воздуха. Просто еще ни разу в жизни он так не боялся…
Страх был искусственным, поднимающимся из глубины его естества, из тех далеких времен, когда человек был слаб и беспомощен, а чернота окружающего мира ужасна и беспощадна. Человек жался к огню, пытаясь согреться, но первобытная ночь окутывала его со всех сторон жутким покрывалом смерти, состоящим из когтей, клыков и вражеских каменных топоров, скрывающихся в этой темноте. И сейчас костер неумолимо гас, а из тьмы на жалкое человеческое существо надвигались эти глаза — жуткие, немигающие и равнодушные, как сама смерть…
— Н-неет… — взвыл генерал, суча ногами и пытаясь отодвинуться вместе с креслом подальше от приезжего киллера. Но двигаться было некуда — спинка кресла уперлась в стену и жалобно скрипела под давлением грузного тела.
