Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
– Гм, благодарю вас, сэр Джон, – это самая оригинальная похвала, которую я слышал, – покачал головой сэр Томас. – Что же, откровенность за откровенность, – я признаюсь, зачем мы решили пригласить вас к себе. Мы не рассчитывали найти в вас единомышленника, – и мы не ошиблись в этом, как я понимаю, – однако нам нужны ваши связи при дворе принцессы Елизаветы. Нам известно, что у вас были некоторые отношения с одной из приближенных её высочества, и вы не раз бывали при дворе принцессы. Возможно, вас ещё поэтому изгнали из Лондона: королева Мария стремится окружить Елизавету исключительно своими людьми.
– Может быть. Но какое это имеет отношение к вашему, то есть к нашему заговору? – удивился сэр Джон. – Я никогда не был придворным Елизаветы и не состоял в её свите. Я был неофициальным лицом, изредка приглашаемым к её высочеству. Не знаю, как сейчас, но тогда Елизавета была очень мила, она была остроумна и глубока; очень живая и весёлая. Любила играть в мяч и обожала маскарады. Я участвовал порой в её увеселениях, и её высочество как-то в шутку предложила мне занять пост главного распорядителя праздников. Сам я не придавал этому никакого значения: признаться, меня больше занимала та молодая особа, о которой вы упомянули.
– Вы нужны нам именно в качестве неофициального лица при дворе её высочества Елизаветы, – загадочно произнёс сэр Томас.
– Не понимаю.
– Для успешного осуществления нашего плана требуется человек, через которого мы могли бы поддерживать связь с Елизаветой и предупредить её, когда наступит час решительных действий. Вот для чего вы нужны нам: мы не можем направить к Елизавете кого-то другого, потому что новый человек, появившийся около её высочества, вызовет подозрения, – да и пристроить его ко двору принцессы будет крайне сложно.
– А я не вызову подозрений? – улыбнулся сэр Джон.
– Не вызовете. Простите меня, но мы опросили десятка три людей, которые знали вас, когда вы жили в Лондоне. Все они в один голос утверждают, что вы эпикуреец и циник, прожигатель жизни, чрезвычайно далёкий от политики. Убеждён, что подобное мнение существует и в секретной службе королевы Марии: там считают вас не опасным для королевы. Вас удалили из столицы под горячую руку, но сейчас, полагаю, не будут мешать вашему возвращению. Свидетельство тому – ваш беспрепятственный приезд в Лондон.
– Вот как? Выходит, зря я на них обижался? – поднял брови сэр Джон. – Ну, ну, не смотрите на меня так, милорд, – моя обида не уменьшилась, а увеличилась: стало быть, меня действительно принимают за мышь. Теперь придётся доказывать, что я, всё-таки, человек.
– Мы подвигаем кое-какие рычаги, и вы будете жить в Лондоне на законном основании, – продолжал сэр Томас. – Затем вам надо будет вновь представиться Елизавете и бывать при её дворе. Дальше вы знаете; мы надеемся на вас.
– Продолжая считать меня циником и прожигателем жизни? – не удержался сэр Джон.
– Спаситель принимает всех. Те, кто ходят путями неправедными, тоже могут прийти к нему, – строго и серьёзно сказал сэр Томас.
– Воистину так! – отвечал сэр Джон с той же серьёзностью.
Часть 1. Двор королевы Марии
Король Генрих любил охотиться на оленей, королева Мария предпочитала соколиную охоту. Распространившаяся в Европе благодаря страстной увлечённости ею короля Фридриха Гогенштауфена, соколиная охота вот уже триста лет считалась самым изысканным видом отдыха высочайших особ. На ней не надо было колоть, бить, стрелять животных, травить их собаками, – достаточно было выпустить в полёт красивую птицу, которая находила и хватала добычу.
На соколиную охоту можно было выехать во всей красе, не боясь промокнуть под дождём, изорвать одежду об кусты и ветки деревьев или запачкаться кровью убиваемой дичи, – эта охота велась на поле, в ясную погоду, а добытых птиц и зверей подбирали ловчие. Правда, для того чтобы сокол мог охотиться, его долго обучали – не давали есть и спать, дабы сделать его покорным; выпускали на ослеплённых и стреноженных зайцев, лис, крупных птиц и прочую живность, чтобы он мог расправиться с ними и запомнил, как это делается; кормили кровавым мясом только что убитых голубей, баранов и телят для поддержания хищнического духа. Однако охотнику не обязательно было участвовать в этой подготовке – он принимал уже обученную птицу из рук ловчего-сокольника и выпускал её на дичь, любуясь, как сокол бьёт утку на лету или ловит убегающего зайца.
Королева Мария выезжала на охоту всем двором, – наряды дам и кавалеров, хотя и назывались охотничьими, мало чем уступали праздничным нарядам; лучшие драгоценности сияли золотом и самоцветами. Запах дорогих итальянских духов густо смешивался с запахами кожаных сёдел и лошадиной сбруи, с запахами конского пота, полевых трав и вспаханной земли.
Королева ехала на белом иноходце впереди всей компании. Тёмно-зелёное платье Марии было украшено кружевами по краям рукавов и по воротнику; на голове королевы была шапочка, тоже зелёного цвета, со страусовым пером, прикрепленным большим изумрудом. Мария не любила пышных нарядов, но всегда одевалась с большим вкусом, – ей, некрасивой женщине, следовало заботиться о том, чтобы быть привлекательной для тех, кто ценит хороший вкус, а не броскую внешность. Лицом королева была похожа на простолюдинку, на прачку из лондонского предместья.
Мать Марии, королева Екатерина, была наследницей многих поколений испанских королей: её тоже нельзя было назвать красивой, но благородство облика Екатерины было признано даже врагами. Отец Марии, король Генрих, был вторым правителем из династии Тюдоров, утвердившейся в стране в результате долгой гражданской войны. Поговаривали, что если бы в этой войне не погибли почти все знатные английские лорды, то Тюдоры никогда не стали бы королями: кое-кто утверждал, что их род произошёл от свинопасов. Конечно, это была клевета, но внешность короля Генриха действительно не походила на королевскую: его широкое лицо с окладистой рыжей бородой, его сильные мужицкие руки, его плотное тело, к старости ставшее невероятно грузным, – всё это напоминало внешность купца или шкипера торгового судна.
К несчастью, Мария, переняв изящную фигуру матери, в лице сохранила многие черты отца – оно имело такое же простецкое выражение, как у него. Кроме того, лоб Марии был слишком велик, а нос слишком мал; глаза тоже были маленькими и близко посаженными; некрасивые, тонкие и короткие губы, плоские щёки, срезанный, теряющийся подбородок – создавали не то чтобы отталкивающее впечатление, но определённо непривлекательное.
Мария была уже не молода, ей давно перевалило за тридцать; она была одинока, у неё не было ни мужа, ни любовника, ни друга; её характер был неровным – приступы глубокой меланхолии сменялись вспышками ярости, королева была то рассудочно холодна, то кровь бросалась ей в голову.
К тому же, воспитанная в духе католицизма, она была в ужасе от реформ своего отца и не хотела признать отделения английской церкви от Рима. Придя к власти, Мария восстановила отношения с римским папой, а протестантов преследовала.
…Сокольничий подал королеве одного из лучших соколов-охотников. Мария приняла птицу на руку, защищённую перчаткой, и подняла высоко вверх. Сокол встрепенулся, огляделся вокруг и расправил крылья.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
