Найдёныш
Лес. Обычный русский лес с чащобами, с болотом, с протекающей по нему рекой. Летит по небу аист и несёт в клюве спелёнатого ребёнка. Кому-то он достанется? А вот кому. В избушке в деревне ждут его молодая женщина и её муж. То и дело выглядывают в окошко: не прилетел ли долгожданный аист.
Летит аист – и вдруг с неба на него налетает ястреб. Бьёт ястреб аиста острым клювом, а аист от него уворачивается, пытаясь уберечь драгоценную ношу. Но вот ястреб со всей силы клюнул аиста в голову – и выронил аист ребёнка. Полетел спелёнатый ребёнок вниз. Вот-вот разобьётся. Но спружинили ветки елки, и упал он в наметённый около неё сугроб. Упал ребёнок и заплакал. Тоненько-тоненько, как умеют плакать только новорождённые дети. А аист начал сражаться с ястребом, клюнул его в голову, ястреб закричал от боли и улетел. Аист стал летать над лесом, разыскивая ребёнка. Не может найти. И вот он уже стоит перед раскрытой дверью избушки и виновато отворачивает голову. Заплакала женщина, а муж её утешает.
В сугробе плачет ребёнок, и от этого плача просыпаются обитатели леса. Высунулась из избушки на курьих ножках Баба-яга. Проснулся в своем дупле Леший, из проруби вынырнул Водяной, проснулся в своих чертогах Кощей Бессмертный, а из-под трясины в болоте выбралась Кикимора Болотная. И все прислушиваются: что за неведомый звук раздаётся в их родном лесу?
А на звук плача сквозь сугробы пробирается избушка на курьих ножках, скользит по сугробам, руля рыбьим хвостом, Водяной, по веткам деревьев прыгает Леший, по сугробам, кряхтя, пробирается Кощей Бессмертный, бежит и Кикимора Болотная.
Первой добралась до сугроба избушка на курьих ножках. Выскочила из избушки Баба-яга и стала своей метлой разгребать сугроб над плачущим звуком. А потом подтянулись и все остальные. Разгребла Баба-яга сугроб, и все увидели свёрток с плачущим ребёнком.
– Вот тебе раз, – раздумчиво сказала Баба-яга, – такого махонького у нас в лесу ещё не бывало. Витязи всякие шастали, царевичи…
– Девки по лешу лажали, ух, как я их пужал! – с удовольствием вспомнил Леший и заухал.
– Сестрица Алёнушка с братцем Иванушкой забредали, – вспомнил Кощей Бессмертный.
– Вот-вот, – иронически бросила Кикимора Бабе-яге, – ты ещё Иванушку в печь хотела затолкать.
– Да это я шутейно! – заорала Баба-яга. – В печи даже огня не было.
– А у меня о прошлое лето девица в реке утопла. Сейчас в качестве русалки в дальнем омуте проживает. Красивая… За налима замуж собирается, – вспомнил Водяной.
– Ладно, – решительно прервала Кикимора, – хватит разговоры разговаривать, надо решать, что с ребёнком делать.
– Я ребёнка заберу, – предложил Кощей Бессмертный, – в свои роскошные замечательные чертоги. Пусть с детских лет к роскоши привыкает, – и задумался. – А потом, – мечтательно продолжил Кощей, – я ему все свои несметные богатства передам, и он вместо меня станет Кощеем Бессмертным со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Кощеев вариант усыновления не самый, мягко говоря, подходящий, – заключила Кикимора. – Другие предложения будут?
– А как же, – первым отозвался Леший, – мы жавщегда готовы вжять вошпитание мальчонки в швои руки.
– А кого ты из него воспитаешь, интересно знать? – задала совершенно законный вопрос Кикимора.
– Как – кого? – даже удивился Леший. – Конешно Лешего. Шкоро мне на покой, вошпитаю рабочую динаштию Леших.
– И чего же он у тебя будет делать, когда вырастет? – поинтересовалась Баба-я га.
– Как «чего», как «чего»? – заволновался Леший. – Обычную лешью работу… – и сладко задумался. – Ждорово?!
– Да уж куда здоровей, – вздохнула Кикимора, – до старости лет девок пугать.
– Уж лучше у меня в реке с русалками хороводы водить, – сказал Водяной.
И тут ребёнок заплакал. Что делать – стали все по очереди его на руках качать, а он не унимается. Тогда Баба-яга выхватила ребёнка из рук Кощея, который качал его вверх ногами, сунула малышу в рот сосновую шишку и стала качать его сама, баюкая. Зачмокал ребёнок шишкой, закрыл глаза и засопел во сне. Во весь свой широкий рот заулыбалась Баба-яга. Да и все сразу успокоились. Сидят размышляют, кому ребёнка отдать. И вдруг все принюхались, зашевелили ноздрями.
– Перепелёнывать надо. Пошли в избушку, – сказала Баба-яга.
И вся компания влезла в избушку на курьих ножках. Баба-яга развернула свёрток, потом повернула лицо к обитателям леса и, заикаясь, сказала:
– Это не мальчик, а девочка…
Все сунули головы к свёртку и блаженно улыбнулись.
– Очаровательная, – сказал Кощей и поцеловал себе пальцы.
– Я даже таких русалок никогда не видел, – закачал головой Водяной и причмокнул от удовольствия.
– Это точно, – сказал Леший, – это не ей девок пугать. Это от неё ещё парни в обморок шлепнутша.
– А чистое у тебя что-нибудь есть? – спросила Кикимора Бабу-ягу.
Бросилась Баба-яга к сундуку, заворочалась в нём, да так, что свалилась в него, только ноги торчат. Вытянули её Водяной и Леший, а у Бабы-яги в руках платье невиданной красы. Приложила она его к себе, прошлась горделивой походкой и пояснила:
– Это мне Упырь подарил, когда сватался. В молодости это было. Да сплыло. – И решительным жестом разорвала платье.
А Кикимора достала из-под лавки корыто. Водяной мигом пустил в корыто фонтан воды. А Леший выскочил наружу и приволок связку хвороста. Кощей длинным пальцем чиркнул себя по лысине. Загорелся палец, и Кощей поджёг дрова в печке.
