Я отряхнула снег с куртки и снова нажала на кнопку.
И ждала. Ждала. Дрожа. Тяжело дыша.
Наконец, тяжелая дверь со скрипом отворилась. Из нее высунулась голова. Хорошенькое девичье личико, обрамленное длинными темными кудрями.
— Привет… — начала я.
Но больше мне не удалось произнести ни одного слова.
— Уходи прочь! — злобно прошептала она. — Уходи, как можно быстрее!
5— Ух! — Я чуть не свалилась с высоких ступеней. — Марианна, что ты хочешь этим сказать?
Ее темные глаза блеснули. Она раскрыла рот, собираясь ответить, но внезапно остановилась.
Я услышала звук шагов по деревянному полу. Марианна обернулась.
Появилась горничная в черном форменном платье и белом фартуке.
— Это моя кузина Хейди, — объяснила молодой женщине Марианна.
Горничная засмеялась:
— Ну, Марианна, ты собираешься впустить ее?
Марианна многозначительно взглянула на меня, словно еще раз повторила свое предупреждение. Потом ее лицо приобрело безразличное выражение. Она шире приоткрыла тяжелую дверь и знаком пригласила меня пойти.
— Это Сильвия, — сказала она, указывая на горничную. — Она поможет тебе распаковать вещи.
— Твои вещи пришли два дня назад, — сообщила Сильвия. — Ты что, шла со станции пешком?
Я кивнула. Капюшон моей куртки все еще был поднят. Я опустила его и принялась расстегивать молнию на куртке.
— Я напомнила папе сегодня утром, что ты должна приехать, — заметила Марианна, покачав головой. — Но он, наверное, забыл.
— Ты, должно быть, замерзла, — сказала Сильвия, забирая мою куртку. — Я приготовлю выпить чего-нибудь горячего.
И, постукивая каблуками по деревянному полу, она поспешила прочь.
Я огляделась вокруг. Мы с Марианной стояли в темной прихожей. Высоко наверху горел канделябр, свет которого едва доходил до пола. Стены были оклеены темно-зелеными обоями. Комнату заполнял запах жареного мяса.
Я повернулась к Марианне. Она была высокой, дюймов на шесть выше меня, и худой. Ее темные волосы волной спадали на бело-красный лыжный свитер. Не ней были черные брюки леггинсы, которые делали ее еще выше.
И вот снова, через семь лет, стоя рядом с ней, я почувствовала себя настоящей дурнушкой.
Она сложила руки на груди и провела меня в большую гостиную. В конце ее ярко горел огонь в камине. В комнате стояла тяжелая мебель, обитая коричневой кожей. Стены были увешаны громадными картинами с изображением покрытых снегом гор. Приспущенные на окнах шторы почти не пропускали света.
— Ну, как поживаешь? — заставила я себя спросить кузину.
— Нормально, — коротко ответила она.
— У тебя зимние каникулы?
Она кивнула:
— Да.
Она стояла, так и держа руки сложенными на груди.
— А как дядя Джекилл? — с трудом продолжила я.
— Тоже нормально, как я понимаю, — ответила она, пожав плечами. — Очень занят.
Марианна осталась такой же стеснительной, как и тогда, решила я.
Но потом я спросила себя: а может быть, это не застенчивость, а недружелюбие? Я все пыталась как-то поддержать разговор: — А где дядя Джекилл? Он дома? — спросила я.
— Работает, — ответила Марианна, направляясь к окну. — В своей лаборатории. Его нельзя беспокоить.
Она стояла теперь, повернувшись ко мне спиной, и глядела на снег.
— Ну… а я должна сказать ему, что приехала? — спросила я.
Не зная, куда девать руки, я взяла со стола маленькую стеклянную птичку, похожую на ястреба. Стеклянная птичка оказалась неожиданно тяжелой. Я поставила ее обратно.
Марианна не ответила на мой вопрос.
— Я проходила через поселок, — опять начала я. — Он такой маленький. Как ты развлекаешься? Где прогуливаешься? Я хочу сказать… здесь есть дети нашего возраста?
Она молча кивнула. Серый свет, пробивающийся из окна, делал ее похожей на красивую статую.
Когда она наконец опустила руки и повернулась ко мне, выражение ее лица было холодным. Холодным, как камень.
— Хочешь посмотреть свою комнату? — спросила она.
— Да, конечно.
Я пошла за ней к передней лестнице.
Когда мы поднимались по крутым ступенькам, я держалась рукой за гладкие перила.
Все-таки Марианна очень застенчива, решила я. Она держится так потому, что стесняется приехавшей к ней совсем незнакомой девочки такого же возраста, как она.
— Я… я надеюсь, мы будем как сестры, — невнятно пробормотала я.
С ее губ сорвался странный, сдавленный смешок. Она остановилась и повернулась ко мне.
— Сестры?
— Ну да, — ответила я, и вдруг у меня сильно забилось сердце. — Я понимаю, это будет трудно для тебя. Я хочу сказать…
Она усмехнулась:
— Трудно? Ты ничего не знаешь, Хейди.
— Что ты имеешь в виду? — заинтригованная спросила я. — Скажи мне.
Она откинула за спину свои черные волосы и снова зашагала по ступеням. Мы поднялись на второй этаж. Я оглядела бесконечный коридор, оклеенный темными обоями. Огни от настенных светильников давали мало света. Большинство дверей были закрыты.
— Вон там моя комната, — жестом показала Марианна в конце коридора. И мне показалось, что ее комната отстоит отсюда на целую милю.
Марианна открыла тяжелую дверь:
— А это твоя комната. Я вошла в нее, закрыв глаза, в полной уверенности, что это большая комната, темная и наводящая уныние.
Когда я открыла глаза, то от неожиданности улыбнулась.
— Неплохо, — пробормотала я. Комната и в самом деле оказалась очень приятной. Свет от вечернего солнца падал через два окна, прикрытых воздушно-легкими занавесками. Я бросила быстрый взгляд на кровать, где стояли мои раскрытые чемоданы, на маленький письменный стол, высокий платяной шкаф и два современных стула.
Совсем неплохо.
Одна стена от пола до потолка была заставлена книжными полками.
Марианна стояла в дверях, наблюдая за мной.
— Может быть, тебе захочется убрать эти старые папины книги и разложить здесь свои вещи? — сказала она.
— Нет, я люблю книги, — ответила я. — А мой компьютер пришел? И проигрыватель компакт-дисков?
— Нет еще, — ответила Марианна.
Я подошла к окну, раздвинула занавески и выглянула наружу.
