Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Правда, потом вспомнила про голубей, тварей довольно-таки прожорливых, и вновь обратилась к Сигизмундусу:
— Значит, нонешняя наука и до упырей добралась?
— А то! — Сигизмундус загнул уголок страницы. — Упырь, чтоб вы знали, панна Зузинская, это вам не просто так, человек прямоходячий, сосучий, это — интереснейший объект для наблюдений!
Говорил он, не прекращая жевать, и пирожки один за другим исчезали в ненасытной студенческой утробе. Панна Зузинская мысленно прикинула, что этак ей для сурьезного разговору может и ресурсу не хватить.
— Упыри бывают разные. Вот пан Лишковец, — Сигизмундус поднял книжицу, взывая к академическому авторитету ее автора, — утверждает, что собственно упырей имеется семь разновидностей. Иные, конечно, относят к упырям и валохского носферата, но, по мнению пана Лишковца, сие неразумно ввиду полной мифологичности означенного вида…
— Вы так чудесно рассказываете… — Панна Зузинская подвинула корзинку с недоеденными пирожками поближе к студиозусу. — Я и не знала, что их столько… а у вас, значит, только кузина из всей родни осталась?
Сигизмундус кивнул, поскольку ответить иначе был не способен. Рот его был занят пирожком, на редкость черствым, с таким с ходу не способны были справиться и тренированные челюсти Сигизмундуса.
— Бедная девочка! — Панна Зузинская похлопала Евдокию по руке. — Женщине так тяжело одной в этом мире…
— Я не одна. Я с кузеном.
Глаза панны Зузинской нехорошо блеснули.
— Конечно, конечно, — поспешила заверить она. — Однако я вижу, что ваш кузен, уж простите, всецело отдан науке…
— С этой точки зрения, — Сигизмундус говорил медленно, ибо зубы его вязли в непрожаренном тесте, — представляется несомненно актуальным труд пана Лишковца, каковой предлагает использовать для систематики и номенклатуры упырей специфику строения их челюстного аппарата…
— Не обижайтесь, дорогая, — прошептала на ухо панна Зузинская, — но ваш кузен… вряд ли он сумеет достойно позаботиться о вас. Такие мужчины ценят свободу…
— И что же делать?
— …особое внимание следует уделить величине и форме верхних клыков.
Панна Зузинская коснулась камеи, тонкого девичьего лика, который на мгновение стал будто бы ярче.
— Выйти замуж, милочка… выйти замуж.
ГЛАВА 2
Все еще дорожная
Скользкому человеку трудно взять себя в руки.
Открытие, совершенное неким паном Бюциковым, потомственным банщиком, в процессе помытия некоего поместного судии
С того первого разговора и повелось, что панна Зузинская не отходила ни на шаг, будто бы опасаясь, что если вдруг отлучится ненадолго, то Евдокия исчезнет.
— Видите ли, милочка, — говорила она, подцепляя спицей шелковую нить, — жена без мужа, что кобыла без привязи…
Кобылой Евдокия себя и ощущала, племенною, назначенною для продажи, и оттого прикосновения панны Зузинской, ее внимательный взгляд, от которого не укрылся ни возраст Евдокии, ни ее нынешнее состояние, точнее, отсутствие оного, были особенно неприятны.
Зато укрылось и медное колечко, к которому Евдокия почти привыкла, и перстень Лихославов. Странно было, Евдокия точно знала, что перстень есть, чувствовала его и видела. А вот панна Зузинская, пусть и глядела на руки во все глаза, но этакой малости заметить не сподобилась.
— Куда идет, куда бредет… а еще и каждый со двора свести может, — продолжала она, поглядывая на Сигизмундуса, всецело погруженного в хитросплетения современной номенклатуры упырей.
— Тоже полагаете, что женщина скудоумна? — поинтересовалась Евдокия, катая по столику яйцо из собственных запасов Сигизмундуса. Выдано оно было утром на завтрак со строгим повелением экономить, ибо припасов не так чтобы и много.
Впрочем, себя-то Сигизмундус одним яйцом не ограничил, нашлась средь припасов, которых и вправду было немного, ветчинка, а к ней и сыр зрелый, ноздреватый, шанежки и прочая снедь, в коей Евдокии было отказано.
— Женщине следует проявлять умеренность, — Сигизмундус произнес сию сентенцию с набитым ртом, — поелику чрезмерное потребление мясного приводит к усыханию мозговых оболочек…
Яйцо каталось.
Панна Зузинская вязала, охала и соглашалась что с Евдокией, что с Сигизмундусом, которого подкармливала пирожками. Откуда появлялись они в плетеной корзинке, Евдокия не знала и, честно говоря, знать не желала. За время пути пирожки, и без того не отличавшиеся свежестью, вовсе утратили приличный внешний вид, да и попахивало от них опасно, но Сигизмундус ни вида, ни запаха не замечал. Желудок его способен был переварить и не такое.
— Ой, да какое скудоумие… — отмахнулась панна Зузинская, — на кой ляд женщине ум?
И спицею этак ниточку подцепила, в петельку протянула да узелочек накинула, закрепляя.
— Небось в академиях ей не учиться…
— Почему это? — Евдокии было голодно и обидно за всех женщин сразу. — Между прочим, в университет женщин принимают… в Королевский…
— Ой, глупство одно и блажь. Ну на кой бабе университет?
— Именно, — охотно подтвердил Сигизмундус, ковыряясь щепой в зубах. А зубы у него были крупные, ровные, отвратительно-белого колеру, который гляделся неестественным. И Евдокия не могла отделаться от мысли, что зубы сии, точно штакетник, попросту покрыли толстым слоем белой краски.
— Чему ее там научат?
— Математике, — буркнула Евдокия и сделала глубокий вдох, приказывая себе успокоиться.
Агафья Прокофьевна засмеялась, показывая, что шутку оценила.
— Ах, конечно… без математики современной женщине никак не возможно… и без гиштории… и без прочих наук… Дусенька, вам бы все споры спорить…
Спорить Евдокия вовсе не собиралась и тут возражать не стала, лишь вздохнула тяжко.
— А послушайте человека пожилого, опытного, такого, который всю жизнь только и занимался, что чужое счастие обустраивал… помнится, мой супруг покойный… уж двадцать пять лет как преставился… — Она отвлеклась от вязания, дабы осенить себя крестом, и жест этот получился каким-то неправильным. Размашистым? Вольным чересчур уж? — Он всегда говаривал, что только со мною и был счастлив…
— А имелись иные варианты? — Сигизмундус отложил очередную книженцию. — Чтоб провести, так сказать, сравнительный анализ…
Панна Зузинская вновь рассмеялась и пальчиком погрозила:
— Помилуйте! Какие варианты, это в нынешние-то времена вольно все… люди сами знакомство сводят… письма пишут… любовь у них. Разве ж можно брак на одной любови строить?
— А разве нет?
— Конечно нет! — с жаром воскликнула Агафья Прокофьевна и даже рукоделие отложила. — Любовь — сие что? Временное помешательство, потеря разума, а как разум вернется, то что будет?
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
