Глава 1
Звезда исчезла из центра экрана телескопа в мгновение ока. Ошибки быть не могло, поскольку в тот самый момент Дадли Боуз смотрел прямо на нее.
Он изумленно моргнул и отодвинулся от окуляра.
— Этого не может быть, — пробормотал он.
Холод заставил его вздрогнуть и похлопать себя по плечам руками в перчатках. Его жена Венди настояла, чтобы он оделся по-зимнему перед ночным дежурством, и Дадли, прежде чем выйти из дома, покорно натянул толстое шерстяное пальто и плотные стеганые брюки. Но стоило солнцу Гралмонда опуститься за линию горизонта, и все тепло, содержавшееся в довольно разреженной атмосфере, как обычно, моментально улетучилось. В два часа ночи при открытом всем стихиям люке телескопа температура понизилась настолько, что дыхание слетало с губ облачком серого тумана.
Дадли тряхнул головой, прогоняя усталость, и снова прильнул к окуляру. Диаграмма направленности осталась прежней, никакого сбоя в настройках телескопа не произошло, однако Альфы Дайсона видно не было.
— Не могло это случиться так быстро! — воскликнул он.
Дадли Боуз уже четырнадцать месяцев вел наблюдение за Парой Дайсона, стараясь заметить первые признаки окутывания, которое должно было в значительной мере изменить спектр излучения. До сих пор крошечное желтое пятнышко в двухстах сорока световых годах от Гралмонда, которое и было звездой Альфой Дайсона, не демонстрировало никаких изменений.
Он знал, что изменения должны были быть; еще двести десять лет назад астрономы Оксфордского университета на Земле во время штатного наблюдения за звездами заметили некоторую аномалию. После предыдущего наблюдения, проведенного за двадцать лет до этого, две звезды — класса К и класса М — изменили спектр своего излучения до невидимого инфракрасного. Это открытие на несколько недолгих месяцев вызвало в астрономическом братстве оживленные дебаты о том, как звезды могли так быстро одряхлеть до состояния красных гигантов и почему это явление одновременно затронуло две соседние звезды. А затем с заново заселенной планеты в пятидесяти световых годах от Земли доложили, что обе звезды еще видны в своем обычном спектре. Проверка спектра на разной удаленности от изучаемых звезд, проведенная астрономами, позволила сделать вывод о том, что изменения происходили одновременно в течение семи или восьми лет. Скорость преобразования спектра сильно озадачила ученых: чтобы трансформироваться в красных гигантов, звездам такого типа требовалось намного больше времени. Следовательно, изменение спектра произошло не в силу природных явлений, а стало результатом технологического воздействия невероятно высокого уровня. Кто-то построил вокруг каждой из звезд гигантскую оболочку. Масштаб размеров подобного подвига уступал только краткости сроков его совершения. Восемь лет — ничтожно малый промежуток времени для создания такой гигантской структуры даже для самой прогрессивной цивилизации, а в этот отрезок времени было построено сразу два таких сооружения. Но тем не менее человечество приняло эту концепцию.
Ученый по имени Фримен Дайсон в двадцать первом веке выдвинул гипотезу, согласно которой артефакты технологически продвинутой цивилизации способны полностью «окутать» свое солнце с целью использования всей его энергии. Теперь же кто-то воплотил эту гипотезу в жизнь. Неудивительно, что две «окутанные» звезды были названы Парой Дайсона.
Появилось множество дискуссионных статей, и теоретические споры велись уже о том, как разрушить планету размером с Юпитер, чтобы создать подобную оболочку. Но даже в современном Межзвездном Содружестве этот вопрос не вызвал большого интереса и остался предметом обсуждений для небольшой группы футурологов. Реальной потребности в решении данной проблемы пока не было. Люди уже встретились с несколькими расами разумных чужаков, и все они оказались неопасными, так что Содружество уверенно разрасталось. Еще несколько столетий — и к Паре Дайсона откроется червоточина. И тогда на все оставшиеся к тому времени вопросы ответят уже сами создатели этой невероятной конструкции.
И вот сейчас, когда Дадли убедился, что окутывание произошло в одно мгновение, у него появилось множество животрепещущих вопросов относительно структуры оболочки. До сих пор существовало общее мнение, что восемь лет для создания экрана — срок невероятно малый, но теоретически допустимый. В начале своих наблюдений Дадли надеялся год за годом следить за угасанием звездного излучения по мере возведения все новых и новых сегментов. Сегодняшнее открытие все изменило. Оболочка, появившаяся так внезапно, не могла быть твердой. Вероятно, это какое-то силовое поле. А зачем окружать звезду силовым полем?
— Мы ведем запись? — спросил он своего электронного дворецкого.
— Не ведем, — ответил эл-дворецкий. — В данный момент в телескопе не активирован ни один электронный сенсор.
Голос эл-дворецкого прозвучал резковатым сопрано, его тональность за последние несколько лет заметно ухудшилась. Дадли подозревал, что его органическая схема в виде татуировки на ухе начинает распадаться: органические элементы всегда подвержены воздействию антител, а этим уже больше двадцати пяти лет, хоть яркая пурпурно-голубая спираль на коже еще и не утратила своего блеска. Классический юношеский динамизм после прошлого омоложения заставил его остановить выбор на видимом рисунке, очень популярном в те времена. Теперь для профессора средних лет щеголять подобным узором в университетском городке было не совсем удобно. Надо было вытравить старый рисунок и заменить его чем-то более скромным, но, несмотря на постоянные просьбы жены, Дадли на это никак не решался.
— Проклятье! — удрученно проворчал Дадли.
Но сама мысль, что эл-дворецкий сделает что-то по своей инициативе, казалась попросту абсурдной. Альфа Дайсона поднялась сорок минут назад. Дадли был занят установкой аппаратуры и проведением стандартной финальной проверки. А из-за слабо оборудованных механических систем ориентирования телескопа это было делом нелегким. И он никогда не давал команды включить сенсоры до окончания проверки. Этот неизменно выполняемый порядок процедур мог стоить ему результатов наблюдения.
Дадли снова взглянул в телескоп. Маленькая звезда по-прежнему отсутствовала в видимой части спектра.
— Теперь активируй сенсоры, пожалуйста. Этой ночью мне необходимо сделать кое-какие записи.
— Запись ведется, — ответил эл-дворецкий. — Датчики, возможно, нуждаются в перенастройке, общее изображение не соответствует надлежащему уровню.
— Да, я этим займусь, — рассеянно бросил Дадли.
Состояние сенсоров относилось к техническим проблемам, и решать их он должен был поручить своим студентам (всем троим). Как и сотню других заданий, устало подумал он.
Он отодвинулся от телескопа и, оттолкнувшись ногами, прокатился по гладкому бетонному полу обсерватории на черном кожаном офисном кресле. Дребезжание старых роликов отозвалось в похожем на пещеру зале слабым эхом. Тут было достаточно места для целого ряда самого сложного вспомогательного оборудования, которое помогло бы обсерватории приблизиться к профессиональным стандартам. Здесь поместился бы и более мощный телескоп, но для обновления аппаратуры Гралмондскому университету не хватало средств, и добиться коммерческого спонсорства даже от ККТ («Космический Компрессионный Транспорт») — единственной компании, заинтересованной в подобной работе, — до сих пор не удавалось. Пока же кафедра астрономии выживала лишь благодаря скудным правительственным грантам и немногочисленным пожертвованиям от чисто научных учреждений. Ежегодные взносы поступали даже от образовательно-благотворительного центра, расположенного на Земле.
