Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
Внутри демократы с Обамой расширили власть государства и сократили возможности частного сектора. На мировой же арене они уменьшили зону влияния Америки. Как объяснить эту двойственность? Я обратил внимание на антиколониальную идеологию, которую Обама усвоил от своего отца, как сказано в его автобиографической книге «Мечты моего отца». Ключевая идея антиколониализма состоит в том, что богатство Запада приобретено путем грабежа. Представьте мир таким, как он выглядел в середине двадцатого века в глазах кенийца Барака Обамы-старшего, или же для моего собственного отца-индийца. Эти мужчины, глядя на окружающий мир, видели богатство с изобилием на Западе и бедность с нуждой в других частях света; роскошь в Париже и Лондоне, но нищету в Найроби и Бомбее. Когда они задумывались о причинах такого положения, ответ казался очевидным: богатые страны богатеют, вторгаясь в бедные страны, оккупируя и грабя их. В это время Англия все еще правила Кенией, Индией и многими другими. То был расцвет колониализма. Поэтому объяснение в духе антиколониализма казалось естественным и неопровержимым. До сих пор широко распространено мнение, будто именно так Запад богател, а другие страны оставались бедными. Этому даже учат детей и молодежь в школах и колледжах.
Антиколониализм — идеология стран Третьего мира, но во время Вьетнамской войны она пришла и в Соединенные Штаты. Следовательно, Обама усвоил идеи антиколониализма не только от отца, но и от целого ряда радикалов, придерживавшихся этой идеологии в самой Америке. Я называю этих людей «отцами-основателями» Обамы. Среди них можно назвать и бывшего коммуниста Фрэнка Маршалла Девиса, и американского террориста Билла Эйерса, и палестинского ученого Эдварда Саида, и Роберто Мангабейру Унгера, называющего себя бразильским революционером, и проповедника-подстрекателя Иеремию Райта. Хотя первым учителем Обамы был все-таки его отец, сам он основательно обучился антиколониальной идеологии в Америке: на Гавайях, в Колумбийском университете, в Гарвардской школе права и в Чикаго.[10]
C 1960-х гг. антиколониализм в Америке был интегрирован в более широкую идеологию. Многие десятилетия ее называли «либерализмом». Но в 1980-1990-х гг. это название приобрело столь дурную репутацию, что либералы перестали так называть себя. Теперь они зовутся «прогрессистами». Такое название предполагает приверженность прогрессу, а прогресс подразумевает изменения. Поэтому все слоганы президентской кампании Обамы в 2008 г. были связаны именно с «переменами». Но в каком направлении идут перемены? Вероятно, они означают улучшения — когда все меняется к лучшему. Но улучшения для кого? Говорят, если бы термиты обладали даром речи, они бы называли свои действия «прогрессом». Значит, следует попридержать энтузиазм по поводу прогрессизма до тех пор, пока не удастся узнать, во что верят прогрессисты и каких перемен желают.
Термин «прогрессистский» восходит к прогрессивному движению в общественно-политической жизни начала двадцатого столетия. Современные прогрессисты взывают к этому движению, но при этом сами формулируют гораздо более сложную радикальную концепцию, идущую гораздо дальше того, о чем говорили Теодор Рузвельт или Вудро Вильсон. Эти великие американцы были истинными патриотами Америки, стремившимися проводить в жизнь реформы, но не переделывать Америку, которую они считали изначально добротной и великой страной. А вот новая идеология прогрессизма проистекает из мощной критики Америки со стороны левого фланга. Критики, зародившейся в 1960-х гг. и теперь усовершенствованной, детально продуманной.
Такая критика основывается на единственной идее, созвучной с ключевой идеей антиколониализма, имя которой — грабеж. Послушайте видного антиколониалиста Франца Фенона, чьи труды Обама, по его собственному признанию, с увлечением читал в колледже: «Богатство империалистических стран это и наше богатство. (…) Благополучие и прогресс Европы построены потом и кровью негров, арабов, индийцев, представителей желтых рас. (…) Европа в прямом смысле — создание Третьего мира. Ее богатство было украдено у менее развитых народов. Понимание этого приводит к мысли двоякого рода: колонизированные народы осознают, что им должны, а капиталистические державы — что обязаны платить».[11]
Нынешний прогрессизм включает обвинение в грабеже в систематическую критику Америки и Запада в целом.
Согласно критике со стороны прогрессистов, основание Америка связано с изначальным пиратским захватом. Ранние поселенцы прибыли из-за рубежа и украли страну у местных индейцев. Затем, опять же путем грабежа, Америка была отстроена. Белые американцы присваивали труд афроамериканцев, обращая их в рабство целых 250 лет. Это продолжалось еще столетие во времена сегрегации, дискриминации и законов Джима Кроу. Границы Америки расширялись также путем грабежа. Америка присвоила половину Мексики в Мексиканской войне. Более того, сама американская экономическая система основана на грабеже. Ведь капитализм несправедливо отдает прибыль немногим, лишая большинство трудящихся их «справедливой доли». Внешняя политика Америки тоже основана на грабеже. Историк Уильям Аппельман Вильямс называл это «империя как образ жизни». Зачем нам присутствие на Среднем Востоке? Ясно — из-за нефти. Действия Америки за рубежом нацелены на грабительское использование земли и ресурсов других народов ради того, чтобы можно было продолжать вести жизнь гораздо более роскошную, чем у людей из остальных стран мира.
Обвинение, предъявляемое прогрессистской идеологией, очень весомо. Оно относится и к прошлому, и к настоящему. Это не просто политическая критика. Она и историческая. С 1960-х гг. ученые-прогрессисты проводят исследования нового типа, называя их «историей снизу». История, говорят эти ученые, традиционно преподносится с точки зрения людей, обладавших властью — выдающихся деятелей, королей, государственных мужей, определявших ход событий. Это история, написанная «победителями». При этом маленькие люди игнорировались, а проигравшие не имели возможности рассказать о своей версии. «История снизу» как раз намерена исправить этот дисбаланс. Сегодня она так прочно укоренилась, что теперь стала ведущим направлением трактовки американской истории.
Возьмем, к примеру, классическую работу Говарда Зинна «Народная история Соединенных Штатов». Теперь это наиболее влиятельная историческая книга. Зинн откровенно пишет: «Я предпочитаю рассказывать историю открытия Америки с точки зрения индейского народа аравак, а историю Конституции с точки зрения рабов. Историю Эндрю Джексона представляю так, как ее видели чероки, а историю Гражданской войны глазами ирландцев из Нью-Йорка. Историю Мексиканской войны стараюсь видеть глазами брошенных на произвол судьбы солдат армии Скотта, а историю индустриализации — с точки зрения юных женщин, работавших на текстильных фабриках Лоуэлл. На историю испано-американской войны гляжу с точки зрения кубинцев, а историю битвы на Филиппинах, как она представала для чернокожих солдат на Лусоне. “Позолоченный век” показываю, как его видели фермеры Юга, а историю Первой мировой войны — глазами социалистов. Историю Второй мировой войны — глазами пацифистов, а историю «Нового курса» президента Рузвельта — глазами чернокожих в Гарлеме. Наконец, историю послевоенной американской империи — глазами бедных пеонов Латинской Америки».[12]
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
