Ольга, Эдуард– Секс – это ловушка?
– В некотором смысле – всегда был. Начиная с Античности. Это великая иллюзия, что античный мир ставил во главу угла сексуальные отношения.
– А разве не так?
– Не так, потому что античный мир прежде всего ценил стабильность.
– Античный мир любил статуи голенькие. Это стабильность?
– Предлагаю посмотреть на союз главных богов Зевса и Геры. Он очень стабилен, несмотря на то что Зевс, он же Юпитер, постоянно изменяет, а Гера, она же Юнона, постоянно с этим борется. И все земные увлечения Зевса представлены как нечто, чего делать в принципе не надо.
Секс в античном мире всегда был дополнением, а не движущей силой общества.
– Сейчас-то явно является. Почему бы не разделить «нижний» и «верхний» этажи? Как секс вне брака влияет на качества личности? Человек от секса хуже не становится.
– На самом деле эти «этажи» были абсолютно разделены не так давно, а именно в середине двадцатого века с появлением действенной контрацепции. Потому что раньше человек знал, что, если ты принимаешь какое-то решение, ты несешь ответственность за последствия.
Контрацепция оказалась реальным вызовом любым отношениям, потому что избавила от ответственности за другого. Осталось исключительно удовольствие, но при этом создалась новая проблема, которую я бы назвал телесной шизофренией, – мозг отдельно, а тело отдельно. Между тем человек – существо единое.
– Ага, ага. Католическую Церковь уже изругали за это. Что она вообще секс запретила современным гражданам – а с какой стати?
– Церковь никогда не запрещала секс, она только призывала подходить к нему ответственно.
– Но с церковной точки зрения очень мало моментов, когда тебе дозволено иметь секс.
– Почему же? Если ты уверен, что не относишься к человеку как к паре носков, которую купил в супермаркете. Пятка протерлась – выкинул. Если ты любишь кого-то и при этом отвечаешь за него, то нет проблем.
– Ага, ага. К причастию не допустят.
– По одной простой причине. Когда Церковь предлагает удалиться от причастия, это для того, чтобы человек осознал, чего он, собственно, хочет. И урегулировал ситуацию. Это не столб, в который ты въехал, это дорожный знак, чтобы ты подумал.
– Всю жизнь думал и находился вне причастия.
– Возможно. Но это выбор.
– Это случайно не насилие над прихожанами?
– Нет. Странная постановка вопроса. Как говорят французы: вы хотите масло, деньги, которые заплатили за масло, молоко, из которого это масло сделано, корову, которая это молоко дала… и еще доярку.
– Между прочим, главная претензия к католицизму формулируется так: «Мы живем совершенно по-другому, и не надо нам мозг выносить».
– Современный человек считает, что ему кругом все должны и он на все имеет право. В том числе на причастие, которое вообще-то дар Бога. И это выражается в очень простом жесте. Когда человек подходит к причастию, он либо руки протягивает, либо уста открывает. Это подчеркивает то, что человек не имеет права на это и он это не берет. Ему дают. Когда тебе друг что-то дарит, естественное желание – ответить чем-то хорошим. Даже изменить в себе те черты, которые не нравятся другу.
– Вопрос с прелюбодеянием никогда не будет разрешен или Церковь пойдет навстречу чаяниям трудящихся? Это же выгодно, в конце-то концов!
– Речь не идет о выгоде. Скорее всего, не пойдет. И это создает реальную проблему. Люди могут уйти.
– Молодежь не готова жить так, как предлагает Католическая Церковь.
– Это еще вопрос, к чему она не готова. Потому что чаще всего она слышит, что Боженька обидится, накажет и это все недостойно. Но очень редко объясняется ответственность. Когда сердце екнуло, ответственности пока никакой нет, но когда они сказали друг другу, что екнуло, – возникает ответственность. Об этом мало говорится, а ведь за этим «разрешено – не разрешено» стоит вопрос ответственности друг за друга. Только и всего.
