Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
Система работает следующим образом: если человек невиновен, ему дают небольшой срок или условное наказание.
И будьте уверены, что если против вас завели уголовное дело, обвинительный приговор вы получите с практически стопроцентной вероятностью. Потому что суда у нас нет. А есть карательный придаток к прокурорской машине, выполненный в форме суда. Массо-габаритный макет. Кастет в форме статуи Фемиды. Ваш срок будет чуть меньше заданного прокурором. Эта малая редукция — тот максимум самостоятельности, на которую способен российский «суд», она существует для создания видимости судейской независимости.
В том редчайшем случае, когда в судебную систему попадает честный человек, система его немедленно выдавливает, исторгает из себя, как организм человека исторгает занозу. Не приживается «честная заноза» в судебной машине России.
Это всем известно, об этом пишут газеты. Вот, например, что «Комсомольская правда» рассказывает о выдавленной за пределы судебной системы судье Кудешкиной:
«Летом 2003 года к Ольге Кудешкиной, судье первого квалификационного класса с 20-летним стажем, попало несложное дело о превышении должностных полномочий старшим следователем по особо важным делам Следственного комитета МВД.
«На процессе гособвинитель вел себя странно, — рассказывает судья, — не давал нам допрашивать потерпевших. Постоянно заявлял отводы суда. Потом меня вызывала руководительница. Из разговора стало понятно: нужен обвинительный приговор. Я не подчинилась и рассказала об этом процессе. В итоге меня обвиняют в распространении ложных сведений… Не выполнишь просьбу председателя суда — найдут, как наказать, к чему прицепиться. Мы же полностью зависим от председателя! Он и дела распределяет, премии начисляет… Никто не хочет, чтобы его постигла такая же участь, как меня или многих других судей. Если ты попадаешь в список ненадежных, обязательно найдется повод, чтобы убрать такого судью… Но самое страшное, когда дела заказные или свой интерес проявляют органы власти: исполнительной, законодательной… Словом, представители той власти, от которой зависит председатель суда. Там судья вообще ничего сделать не может. Какой бы честный он ни был. Либо он должен отказаться от рассмотрения дела, либо выполнить указания… У нас 90 процентов судей не имеют морального права быть судьями»».
Один из адвокатов прокомментировал этот материал в «КП» так:
«Я, как практикующий адвокат, полностью подтверждаю описанное. Скажу больше. Если раскрыть всю картину беспредела в судейском сообществе и в правоохранительной системе, жить не захочется… Да и не поверит обыватель… пока сам не столкнется».
Помню, один мой коллега-журналист Булат Столяров рассказывал много лет назад:
«Был у нас один честный судья по фамилии Пашин, у которого процент оправдательных приговоров был выше, чем у других. Судейское сообщество его выкинуло из своих рядов».
Я фамилию запомнил, а через несколько лет встретил на записи одной из телепрограмм господина Пашина и пожал ему руку.
Вот что рассказывал прессе выдавленный за честность из судебной системы бывший судья Пашин:
«Меняется фасад, а внутри суд остается все тем же — советским и карательным. Косметическим ремонтом нашу судебную систему делают похожей на европейскую, чтобы создать хороший имидж на Западе. Но все новшества нейтрализуются старыми технологиями работы, чтобы суды оставались управляемыми и обеспечивали интересы бюрократии. Отсюда и деформация — изменение формы без изменения сути… В России судебная власть никогда не была соперником режима, никогда ему себя не противопоставляла. И поэтому режим считает суды своей частью. Председатели судов и их заместители входят в номенклатуру и легко путешествуют по властным креслам…
Судья всегда на стороне следствия. Обычно прокурор передает судье дискету с текстом обвинительного заключения, и потом приговор выходит с теми же грамматическими ошибками».
А ведь когда-то суд в России был! При царе. Проведенная в эпоху Александра Второго судебная реформа сделала Россию с ее знаменитым судом присяжных одной из самых прогрессивных в юридическом смысле держав. Но потом в стране что-то сломалось. Что? Как и почему вместо суда возникла обманка?.. А ведь у нас не только суд и не только армия представляют собой макеты. У нас вся система власти в недавнем историческом прошлом являла собой грандиозный макет: парламент, именуемый Верховным Советом, плюс все без исключения министерства и органы местной власти — все это было грандиозным муляжом, который «царствовал, но не правил», а управляла страной совершенно другая сила, параллельная.
Впрочем, «ненастоящесть» страны проявляется не только в «макетности» ее социальных институтов, их мимикрии под западные образцы. Но и в конкретных материальных предметах. Отдельные философы и социологи заметили это примерно четверть века назад, на излете советской власти. В тогдашней прессе о подобном уже можно было писать, и наблюдатели сей феномен описывали: на Западе автомобиль, а у нас «Жигули» — макет автомобиля. На Западе стали выпускать сумки с рисунками, и у нас кинулись их делать, только не с красочным «ковбоем Мальборо», а с тусклой Аллой Пугачевой. Но лик Пугачевой, нанесенный через трафарет дурной краской, быстро облезал с дурной подложки. Вместо сумки получалась ее дурная пародия. Как бы сумка. Подделка.
Наши кассетные магнитофоны, сделанные по образцу японских, так и оставались неудачными макетами настоящей техники — они жевали пленку, хрипели и ломались. Цветные телевизоры, хотя и стоили две-три зарплаты высококвалифицированного рабочего, не вылезали из гарантийных ремонтов, взрывались и горели…
Ваш покорный слуга на излете Совка работал в науке. И не где-нибудь, а в центральном отраслевом институте. И могу вам ответственно заявить: наша прикладная наука тоже во многом была макетной. Надувающей щеки. Делающей вид науки.
Создание видимости функции вместо функции, макета вместо вещи — самая суть России. И началось это не вчера. Чего ж удивляться российской отсталости? Опросы общественного мнения и социологические исследования показывают, что российские граждане, в отличие от нормальных, характеризуются инфантильностью, истероидностью, подозрительностью, иррациональной верой во всесилие государства, несамостоятельностью, неумением брать свою судьбу в свои руки и отвечать за нее, а также повышенной обидчивостью. Последнее — следствие слишком большого значения, придаваемого словам, что также является показателем дикарства. У нас человека можно взорвать словом, как мусульманского фанатика — карикатурой. Это признак нецивилизованности. Известно, что психология дикаря и психология уголовника схожи. Проваливаясь в дикий мир тюрьмы и зоны с его примитивными законами выживания, люди примитивизируются. Но именно в среде уголовников в ходу фраза «за базар ответишь». За нарушение словесного табу можно ответить и жизнью. Высокая цена слова — признак дикости. У нас цена слова, к сожалению, высока. А кроме того, у нас катастрофическая разница между словами и делами, что говорит о тотальном двоемыслии и двойной морали. У нас любят говорить, а не делать. Имитация деятельности.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
