Взявшись за первую веревку, я медленно выбрался из узкого туннеля — своего каменного узилища. Ощущение свободы оказалось настолько приятным, что в какой-то момент я позабыл даже о Сиарре. Лишь немного спустившись вниз, увидел, что веревка заканчивается через две трети пути, и запаниковал, не зная, как преодолевать оставшееся расстояние.
Все же долго мучиться не пришлось: не успел я добраться и до конца веревки, как послышался треск и она порвалась.
Едва коснувшись каменного пола, я сгруппировался и сделал перекат — учителя, обучавшие воинским искусствам при дворе отца, натренировали меня так, что это получилось автоматически. Тем не менее удар оказался сильным. Сделав еще пару кувырков, я растянулся на полу, пытаясь восстановить дыхание и сообразить, что произошло. Наконец, немного придя в себя, я, шатаясь, поднялся на ноги.
Размеры пещеры потрясали — она была, наверное, вдвое больше тронного зала в Хуроге. В той ее части, где я упал, потолок располагался относительно низко, а вот в центре достигал значительно большей высоты.
Здесь повсюду виднелись гномьи камни и горели они гораздо более ярко, нежели в сточных туннелях, поэтому в пещере было невероятно светло — даже светлее, чем днем в Хуроге.
Сиарру я не видел, но чувствовал, что она где-то поблизости.
— Эй! — громко крикнул я. — Надоеда!..
Откуда Сиарра появилась, я даже не успел заметить, — маленькая, дрожащая от страха, она подбежала ко мне и обхватила руками за пояс. Я поднял ее на руки, покружил по пещере и вновь опустил на пол.
— Ты до смерти меня перепугала, Надоеда! Зачем ты залезла в туннель? Как подобное могло взбрести тебе в голову?..
Сиарра выглядела испуганной и жалкой. У нее светлые волосы (даже светлее, чем у меня), и сейчас, спутанные и перепачканные грязью, они лишь подчеркивали, что она ужасно огорчена. Но лицо ее не выражало ни капли раскаяния.
На сестре были туника и узкие штаны, подобные моим. Она стояла на каменном полу голыми ступнями.
— Ладно, пойдем, — сказал я, не в силах даже прикидываться, что сержусь. — Надо найти выход из этой пещеры.
Несмотря на то что моей радости не было предела, я понимал, что увенчавшиеся успехом поиски сестры ничего не будут значить, если я не смогу вывести ее отсюда. Вернуться тем же путем, каким я добрался сюда, у нас, естественно, не получилось бы.
Встроенные в стены тут и там светящиеся камни говорили о том, что когда-то здесь обитало немало народа. Выход из этого зала наверняка должен был существовать.
Из-за пещерных образований и многочисленных валунов, окруженных сталактитами, определить, для чего служило это помещение, представлялось мне невозможным.
Не исключено, что некогда здесь хранили драгоценности, но сейчас в центре пещеры высились целые горы камней и сталагмитов.
Ступни Сиарры походили на копыта животного: она не любила носить туфли. Тем не менее я поднимал ее на руки и переносил через наиболее крупные и острые камни. Когда мы обошли очередную груду обломков, я увидел вдруг нечто такое, отчего сердце у меня в груди на мгновение замерло.
Слухи о том, что в Хуроге спрятаны несметные богатства, сохранившиеся с тех пор, как в эти края пришли гномы и развернули торговлю драгоценностями и металлами, давно разгуливали по окрестным местам. Здесь же и впрямь лежало сокровище, но лучше бы мне его не видеть.
Мгновенно позабыв о Сиарре, я съехал вниз по гладкому камню и приблизился к тому, что покоилось в самом центре пещеры.
К скелету настоящего дракона.
Его череп по длине равнялся моему росту. На морде поблескивал в сиянии камней металлический намордник. Лапы дракона были схвачены оковами, а тонкие кости его крыльев стискивали железные путы. Я с ужасом подумал о том, как кто-то из моих предков совершал это страшное преступление — чтобы продеть металл в крылья дракона, необходимо было проткнуть его живую плоть…
— Как глупо! Как нелепо!.. — закричал я, чувствуя, что к глазам подступают слезы и отчаянно пытаясь побороть их.
Естественно, меня никто не услышал. Тех, кто совершил это кошмарное деяние, давно уже не было в живых. А я ничего не мог изменить.
Отец нередко обзывал меня «нежной душонкой». Мое чувствительное сердце раздражало его гораздо больше, чем глупость. Он считал, что мужчина не должен быть таким, как я, если не хочет погибнуть в этом мире и — что намного хуже — погубить своих близких.
Я соглашался с ним.
Но сейчас все равно разволновался до слез. Я учащенно моргал, пытаясь прогнать проклятую влагу, делал глубокие вдохи и выдохи, стараясь не допустить, чтобы соленые струйки потекли по щекам.
Драконов больше не существовало. Ни единого.
А в те далекие времена, когда в наши края пришли гномы, драконов можно было запросто встретить в горах. Тогда Хурог считался богатейшим замком во всех Пяти Королевствах.
Именно в этих местах водились когда-то последние из драконов. Потом они совсем исчезли. Исчезли и гномы. А затем и земли, принадлежавшие Хурогу, постепенно начали умирать. Уцелели лишь старинные предания, воспоминания и стены моего замка.
Много лет тому назад моя семья отчаянно защищала драконов и боролась за их спасение. Эта миссия была возложена на моих предков первым верховным королем или даже (как говорилось в одной из легенд) самими богами.
«Хурогметен» в переводе с древнего шавигского языка означает «защитник драконов».
Всю свою жизнь я ощущал, как меня согревают лучи славы моих предков. В детстве обожал играть в Селега, самого известного из Хурогметенов, и постоянно воображал себе, что я защищаю Хурог от морских пиратов. Если рядом никого не было, кроме Сиарры и Тостена, то я брал старую арфу и с удовольствием пел им песни — про драконов, гномов и их драгоценные камни, достигавшие по размерам человеческой головы.
И вот, забравшись в самое сердце Хурога, я наткнулся на несомненное доказательство того, что кто-то из моих предшественников пренебрег возложенной на него святой обязанностью, предал все, за что боролось не одно поколение нашего славного рода!..
Я встал на колени перед останками дивного создания, которому служили на протяжении веков мои предки, и бережно провел ладонью по могучему черепу, закованному в металлический намордник.
— Она была красивой, — послышался из-за моей спины чей-то спокойный высокий голос.
Я вздрогнул от неожиданности, резко повернул голову и увидел юношу — по виду на год или два моложе меня. Никогда не встречал его раньше. Передо мной в самом сердце Хурога стоял незнакомец.
Если бы я стоял на ногах, он доходил бы, наверное, до моего плеча, как большинство взрослых мужчин. Выше меня во всем Хуроге был только отец.
