– Не бывает розы без шипов, – улыбнулся Сайлас. Сверкнула молния, от грома, казалось, задрожала земля.
– Думаю, нам лучше вернуться, – испуганно проговорила Дэни.
– Возвращайтесь. Я останусь. Мне нужно еще кое-что проверить.
– Тогда и я останусь.
“Боится темноты еще больше, чем молний! Вот навязалась на мою голову!”
В этот момент новая огненная стрела угодила прямо в огромную пальму всего ярдах в двадцати от них, расколов ее. Вспышка и грохот были подобны взрыву атомной бомбы.
Сайлас не успел опомниться, как Дэни оказалась у него в объятиях, прижавшись к нему всем телом, – маленькая, хрупкая, беззащитная… Ему вдруг захотелось обнять ее крепче, прижать к себе…
Но он встряхнулся, словно отгоняя наваждение. Только этого ему не хватало!
– С вами все в порядке? – спрсил он, отворачиваясь.
– Да-да, все в порядке… – прошептала Дэни, недоумевая, как это ее угораздило броситься в объятия к почти незнакомому мужчине. Пусть гроза, пусть молния, но нельзя же терять над собой контроль. – Пойдемте лучше в дом, – едва слышно проговорила она.
Они успели как раз вовремя – только за ними затворилась дверь, как в землю, словно стальные прутья, вонзились струи дождя.
– Уже поздно, а мы так и не ужинали… Я, пожалуй, сооружу какие-нибудь бутерброды, – предложила она, не зная, чем занять себя в темноте.
– Знал бы я, – проворчал Сайлас, – заехал бы по пути в магазин.
– Не волнуйтесь, – поспешила успокоить его Дэни, – здесь в холодильнике полно всего, на сегодняшний вечер по крайней мере хватит.
Дождь за окном стоял почти сплошной стеной. Сайласу казалось, что они не на кухне, а в подводной лодке.
Дэни имела весьма своеобразное представление о бутербродах. Она густо намазала хлеб горчицей, положила сверху оливки, посыпала семечками подсолнуха и в довершение ко всему – ростками пшеницы. Будь у Сайласа хоть какая-нибудь альтернатива, он не притронулся бы к кулинарному шедевру, но выбирать не приходилось.
– Что-то не понравился мне этот Хазлетт, – произнес Сайлас, жуя “бутерброд”. – С чего вдруг он решил подселить свою тетку совершенно незнакомым людям? Сдается мне, здесь что-то нечисто…
– Я вас не знаю, – осторожно возразила Дэни, – однако же собираюсь жить с вами в одном доме.
– Наш случай – особенный. Вы же знаете, что мы здесь потому, что этот сумасшедший Моррис оставил сумасшедшее завещание!
– Моррис, конечно, был со странностями… Но все-таки не сумасшедший!
– Стало быть, – фыркнул Сайлас, – вы плохо его знали, если так говорите. А мне-то пришлось повариться с ним в одном котле – тогда, в Бейруте. У этого старика явно было не в порядке с головой. Какого черта его туда вдруг понесло? Войну он успел повидать еще во Вьетнаме, а что до денег или славы, и того и другого у него было хоть отбавляй…
– А вы-то что там делали?
– Я находился там по долгу службы, а не по доброй воле… Военно-морской флот…
“Значит, военный моряк! – подумала Дэни. – Что ж, это многое объясняет в его поведении”.
– Стало быть, вы познакомились с Моррисом в Бейруте? – спросила она.
– Именно там. Этот идиот лез тогда под самые пули, словно бессмертный. Я просил его поберечься, а он отвечал, что каждому все равно суждено умереть и у каждого свой час и ничего тут не сделаешь, как ни старайся. Ну не сумасшедший ли?
– Это в духе Морриса, – кивнула Дэни. – Он, насколько я помню, был фаталистом.
– Да никакой он не фаталист, просто сумасшедший. И его бредовое завещание – еще одно тому подтверждение. Нет, я вообще-то не против унаследовать этот домишко, но… – Сайлас осекся. Добавить: “… но провести ради этого целых полгода под одной крышей с вами…» (именно это он уже чуть не ляпнул), было бы верхом невежливости. – Удивляюсь, как только юристы признали нашего старика в здравом уме и твердой памяти… – продолжил он, чтобы переменить тему.
– Мне кажется, – задумчиво протянула Дэни, – в завещании все же была какая-то тайная цель.
– И что же это за цель? – Сайлас прищурился.
– Ума не приложу… Уж совсем не понимаю, зачем ему понадобилось, чтобы я написала роман. Сколько литераторов гораздо талантливее меня! Признаться, я вообще никогда не написала ни строчки, если не считать моих писем к Моррису.
– А чем вы занимаетесь? – спросил он.
– Преподаю литературу в школе.
– Предупреждать надо! – Сайлас посмотрел на Дэни как на прокаженную. – Впрочем, я и сам мог догадаться…
– Что, на мне это написано? – Дэни была сильно обижена.
– Можно сказать, что написано. Ваше произношение, чопорное, безупречное…
– Безупречной – может быть. Но не чопорной! Я не чопорна!
– Крошка, – со спокойной улыбкой произнес Сайлас, – попробуйте хоть раз посмотреть на себя со стороны.
Чопорная?! Дэни готова была сварить Сайласа заживо в кипящей смоле и если не сделала этого, то лишь потому, что под рукой не оказалось котла подходящих размеров. Вовсе она не чопорна! Да и произношение у нее не такое уж безупречное – она часто “проглатывает” окончания слов. Но стоило Сайласу узнать, что она учительница, как у него сразу же сработал известный стереотип.
Света по-прежнему не было, и Сайлас, потеряв терпение, решил позвонить в аварийную службу. Но телефон не работал, значит, авария, видимо, серьезная. Кто бы мог подумать, что не когда-нибудь, а в начале двадцать первого века можно вдруг остаться отрезанными от всего мира!
Поскольку кондиционер без электричества, разумеется, не работал, в кухне становилось душно. Окна тоже, как назло, нельзя было открыть – дождь хлестал так, что уже через минуту вся кухня была бы залита водой.
– Неужели во всем доме нет ни одной свечки? – спросил Сайлас.
– Не знаю. Мне, во всяком случае, не попадались на глаза. Правда, я не очень-то и рылась в этом чужом доме, сочла невежливым…
– Чужом? Ведь нас сюда пригласили жить, а значит, мы вправе пользоваться всем, что здесь имеется. Не исключено, что впоследствии мы все это унаследуем… Да и, в конце концов, никто этого не увидит.
– Не знаю… Я все никак не свыкнусь с мыслью, что Морриса уже нет.
– Поэтому он вам и является? – усмехнулся Сайлас. Дэни промолчала.
– Простите, – произнес он, – я не хотел… поверьте, со временем вы перестанете воспринимать этот дом как чужой.
– Что ж, – улыбнулась она, – поживем – увидим… Снова воцарилась тишина. Дэни не знала, сколько прошло времени – по ее подсчетам, примерно часа два.
– Вы слышали? – произнес вдруг Сайлас.
