Хрустя шоколадным печеньем, я оглядела гостиную. Если наша эпоха и считалась веком минимализма, то мы определенно могли называть себя максималистами. DVD и кассеты, преимущественно с любовными мелодрамами и незамысловатыми комедиями, неровными стопками громоздились вокруг телевизора. По левую сторону от нас вдоль всей стены тянулись длинные полки, плотно заставленные книгами с пестрыми корешками (Фай принципиально покупала книги в обложках только жизнерадостных расцветок). Единственное свободное место занимал угловой кожаный диван, все остальное пространство заполнили коврики для занятий йогой, большой надувной мяч (использованный по назначению всего лишь один раз), несколько пар обуви, огромное количество журналов, разбросанных где попало, а также различные загадочные предметы из последних увлечений Фай. Энергия, с которой приобретались все эти вещи, поражала меня. Раньше Фиону мало что интересовало. Но с тех пор как было выбрано правильное лечение, все изменилось. Проблема заключалась лишь в том, что Фай плохо представляла себе, где и как можно разместить очередные покупки, которым уже давно потеряла счет. В последнее время она занималась обжиганием кривобоких глиняных горшков, украшением мозаикой предметов, попавших в поле ее зрения, коллекционированием значков, закупкой бесполезных средств по уходу за домом. Я взглянула на подоконник и нахмурилась.
– Ах да, ты опять что-то купила… И что же это?
Фай вскочила с дивана и, пробираясь, словно по минному полю, между разбросанными по полу предметами, включила новое приобретение в розетку. Агрегат тут же загорелся и начал раскачиваться из стороны в сторону под звуки гавайской гитары.
– Ух ты, – восхитилась я, с трудом сдерживая смех, – это лампа, у которой случился нервный припадок.
– Нет. Это лампа, которая танцует хулу, – гордо объявила Фиона. – Я нашла ее в одном из антикварных магазинчиков на Камден-стрит. Правда, шикарная вещь?..
– Очаровательная. Танцующая лампа – как раз то, чего нам так не хватало. Фай, – я давилась от смеха, глядя на бьющуюся в припадке лампу, – тебе определенно надо было купить еще пару штук.
Фай забралась обратно на диван и кинула в меня подушкой.
– Зато я выбралась из дома. Ну а на нее я просто случайно наткнулась.
– Ну хорошо, тогда лучше заведи себе парня и не вылезай из дома.
– Что? – смеясь, переспросила Фай с набитым чипсами ртом. – Да на что мне сдались эти бесполезные осеменители? От мужчин одни проблемы.
– Ну не от всех, – хмыкнула я в ответ.
– Ага, опять ты за свое.
– О чем это ты?
Фай сложила ладошки домиком под острым подбородком и, передразнивая, уморительно захлопала ресницами.
– Мечтательно закатываешь глаза при мысли об этом болване Дэне Кленси.
– Неправда, – возразила я, старательно избегая насмешливого взгляда Фионы. – И вообще никакой он не болван… Он потрясающий мужчина.
– Да, и он это прекрасно знает. Говорю тебе, Милли, Дэн – законченный эгоист. Всегда таким был, таким и останется. Ты этого не видишь, потому что влюблена, но на самом деле Дэн совершенно не умеет обращаться с женщинами. Может любить только себя. Вообще, я считаю, он оказал на тебя слишком сильное влияние. – Фай замолчала на несколько секунд, стараясь запихнуть в рот сразу три шоколадных печенья. – Этот парень спокойно заявляется к тебе домой, когда ему приспичило, после того как не звонил месяцами. Ты снова начинаешь по нему сохнуть, а он продолжает волочиться за другими женщинами. Потом он тебя бросает и становится международной звездой. Дэн – беспринципный бабник.
Я молчала, размышляя над ее словами.
– Он не бросал меня, – наконец произнесла я, надув губы, – это было наше общее решение.
– Хорошо, как знаешь, – вздохнув, произнесла Фиона. – Кажется, ты хотела отомстить ему.
– Разве?
Я со злостью уставилась на экран телевизора и принялась с остервенением переключать каналы, пытаясь отвлечься от ноющей боли в сердце и образа идеальной пластиковой куклы, нежно прижимающейся к теплой загорелой шее моего мужчины.
– Ты должна показать, что можешь многого добиться и без него, глупая твоя голова.
Я пожала плечами, продолжая с ожесточением тыкать в кнопки телевизионного пульта.
– Да, Фай, незабываемый образ куриной котлеты обеспечит мне звездное будущее. Дэн наверняка позеленеет от зависти. Кроме того, если бы я и могла открыть ему глаза, он все равно не стал бы меня слушать – ведь его всегда поджидает целая стая смазливых девиц, готовых прыгнуть к нему в постель по первому же зову.
Услышав слово «стая», Фай запихнула в рот сразу несколько печений. Честно говоря, если к тридцати годам мою подругу не раздует как воздушный шар, то это лишь в очередной раз докажет: в нашей жизни нет справедливости. Фай считала, что не поправляется из-за своей кипучей энергии. Мне такое объяснение представлялось вполне правдоподобным. Мысли Фионы неслись вперед со скоростью «Феррари» – правда, она не всегда за ними поспевала, и тогда в ее голове наступал хаос. Кто-то считал мою подругу чудаковатой, я же полагаю, окружающие просто недооценивают Фай. Ее рассеянность кажется мне очень милой. К тому же, на радость хозяйке, мозг, всегда работавший в ускоренном режиме, эффективно использовал все лишние калории, предназначенные для бедер. Так что вопрос о странностях некоторых людей я бы оставила открытым.
– Н…бут…м…дуой, – промычала Фиона с набитым ртом, посыпая светлую кожу дивана шоколадной крошкой.
– А если попонятнее?
– Я говорю, – перевела Фиона с улыбкой, – не будь дурой! Тебе нужно просто пойти завтра на прослушивание, получить роль, сняться в фильме и стать второй Элизабет Тейлор или Софи Лорен.
– Прекрасная мысль, Фай, если не считать мелочи: завтра у меня нет никакого прослушивания.
– Да нет же, есть. Тебе звонил этот человек, как же его звали? Разве я тебе не говорила?
Ощутив внезапную слабость во всем теле, я медленно опустила руку с пультом.
– Нет. И кто же звонил? – От волнения мой язык прилип к небу.
Фай задумалась, уставившись в потолок и выискивая в глубинах своей памяти ценную информацию. Хотя забывчивость Фионы мне и казалась умилительной, но все же порой действовала на нервы. Особенно в такие минуты.
– Как же зовут этого парня?..
В отчаянии я запихнула в рот горсть чипсов и громко захрустела.
– Ну знаешь, у него такой низкий густой голос, что его можно на хлеб намазывать как масло.
– Джеральд? – нахмурившись, переспросила я. – Ты имеешь в виду моего агента?
– Точно, это был он. Завтра у тебя прослушивание для какого-то фильма в Дублине, и он сказал, там действие происходит на пляже и ты должна выглядеть соответствующе… Как же он выразился – по-пляжному, что ли. В общем, я все записала на листочке, посмотри рядом с телефоном.
