Уже столько времени прошло, как Жанна исчезла, а он до сих пор не может забыть её и переключиться на Милу, которая, как нянька, всегда около него, утирает ему нос и успокаивает, утешая тем, что Жанна обязательно вернётся.
Вообще-то сама Мила ни на секунду не верила в это. Жанна не вернётся, это исключено. Уже почти шесть месяцев, как она не звонит и не показывается, к тому же совершенно ясно, что она изначально уходила навсегда. Чего стоит одна записка, которую оставила любовница Павлика в их гнёздышке! Там ясно говорилось, что она никогда не вернётся, и чтобы Павел её не искал, и что она будет любить его вечно…
Мила саркастически усмехнулась. До чего же забавны и одновременно жалки эти влюблённые романтики! Настоящие розовые сопли… Конечно, Мила отлично знала, почему Жанна решилась на этот поступок. Она знала, а Павел нет. И поэтому у Милы было больше шансов предполагать, что девчонка не вернётся. Даже если она не загнулась на самом деле, то вряд ли вернётся обратно. Слишком много воды утекло. К тому же такие импульсивные и жёсткие особы не станут ждать, пока рак изъест их изнутри, и предпочтут покончить жизнь самоубийством. Скорее всего, Жанна так и поступила.
И вдруг Милу прошиб холодный пот. Она даже выронила сигарету на дорогой паркет. А что, если Жанна убедилась, что абсолютно здорова? Что, если она каким — то образом прошла новое медицинское обследование, которое показало ей новые результаты? А что, если она готовится к триумфальному возвращению, и сейчас приводит в действие план по уничтожению Милы?
Девушка дрожащей рукой подняла окурок с пола и швырнула его в форточку. Вообще-то в этом доме уважали чужой труд, и никто из хозяев и тем более прислуга не позволил бы себе подобной роскоши. Но Миле на данный момент на все условности было наплевать.
Ей стало страшно. А что, если Жанна каким — то образом действительно заново обследовалась у нормального онколога, и тот развеял её уверенность в болезни? Что, если она всё поняла? Поняла, что это Мила подкупила гадалку и доктора, чтобы те уверили девчонку в смертельной болезни?!
Мила постаралась отогнать от себя эти мысли. Если Жанна всё поняла, то чего же ждёт? Отчего не явится сюда с намерением уничтожить разлучницу и воссоединиться с любимым?! Ведь, право, странно ожидать, что она, узнав о предательстве Милы, станет выжидать такой срок, и лишь потом начнёт действовать! Тем более что по просьбе Милы доктор сказал Жанне, что ей осталось жить не более трёх месяцев! А если она выжила, то почему же не является до сих пор? Ведь прошло уже почти два раза по три месяца! Нет, это вряд ли возможно.
Мила постаралась успокоиться. Вот чёрт, и зачем только ей в голову пришла эта мысль? Она с самого начала не задавалась вопросом, что будет с Жанной в дальнейшем. Главное — чтобы она исчезла с дороги Милы. А вот теперь Мила вдруг ясно поняла, что все эти месяцы она толком и не жила, всё время находясь возле расстроенного Павла. Она была ему нянькой и психотерапевтом одновременно, и вынуждена была ежечасно слушать оды Жанне и соглашаться, что та не могла просто так уйти. Что она слишком любила Павла для этого, и, если она ушла, значит, на это была причина. И, если бы она не поступила так опрометчиво, и рассказала бы эту причину Павлику, то они нашли бы способ её решить, быстро и безболезненно. Мила устала слушать, что Жанна — просто верх совершенства, и что Павел её никогда не забудет, и что он всегда будет её ждать…
Иногда Миле просто хотелось закричать: «Да никогда не вернётся твоя азербайджанская потаскушка, потому что это я сделала так, чтобы она никогда не вернулась! Потому что это я сначала помогла избавиться от её отца, а затем и от неё самой! Я щедро заплатила гадалке для того, чтобы она посеяла сомнение в душе Жанны насчёт её здоровья. И это я повела её к врачу, своему бывшему однокласснику, который, оттрахав меня на своём рабочем столе, сообщил ей жуткую весть о том, что её анализы показали, что девка больна раком. И что жить ей осталось совсем недолго, пару — тройку месяцев! И она поверила! А как же не поверить, когда её папочка был болен раком на самом деле! И, как я и планировала, она убралась с моей дороги! Она не захотела, чтобы ты видел её умирающую плоть, чтобы ты знал, как она страдает…
Она хотела, чтобы ты запомнил её молодой и красивой. Хотя это ты говоришь, что она — красавица, а на самом деле эта черноволосая худышка и слова доброго не стоит! И, надо отдать ей должное, она поступила благородно, не заставила тебя сидеть возле её постели и ожидать её смерти. А я ведь и вправду думаю, что она умерла от рака. Потому что когда человек верит в то, что смертельно болен, и даже знает приблизительную дату смерти, его организм вооружается этой верой и уничтожает себя. Это доказано не единожды и историками, и врачами. И, кто знает, может быть, она и умерла? Или вправду покончила жизнь самоубийством?
А я сделала всё это для того, чтобы ты достался мне! Чтобы этот дом, деньги твоего папаши, личные косметолог, тренер, парикмахер твоей матери принадлежали и мне, чтобы с помощью твоей семьи я записала новый альбом, и вновь взобралась бы на музыкальный Олимп!»
Мила ещё много чего могла бы сказать Павлу, но, конечно же, молчала. Хотя иногда ей хотелось прокричать всё это и уйти. Но уйти означало остаться у разбитого корыта. Это означало бы, что все её старания и усилия оказались напрасными. Уйти означало бы проигрыш. А Мила проигрывать не привыкла.
На столе вдруг запищал крохотный мобильный телефон Павлика. Мила задумалась на секунду, и включила его. В конце концов, не напрасно же она тетёшкается с ним, она почти что его жена, значит, у него от неё нет никаких секретов!
Услышав в трубке женский голос, Мила напряглась. Вот чёрт, и когда же он успел обзавестись новыми знакомствами? Неужели у неё появилась новая соперница?
Приятный голос попросил позвать Павла. Мила резко поинтересовалась:
— Кто вы?
— Я — следователь N — cкого отделения милиции, капитан Сапрыкина, — сказала женщина, и Мила почувствовала улыбку в её голосе. Мол, знаю я вас, ревнивых дамочек, так что можете не беспокоиться.
— Что случилось?
У Милы похолодели кончики пальцев, несмотря на тёплый солнечный денёк.
— Я могу всё — же переговорить с Павлом Резником? — настаивала дама.
Мила, по — настоящему испугавшись, растолкала Павлика и объяснила ему ситуацию.
С Павла мигом слетел сон, и Мила даже поразилась его чётким жестам и осмысленному выражению в глазах. Ведь все эти месяцы он выглядел больным щенком со слезами в красных, воспалённых глазах. Он не ходил на работу, совсем запустил себя, валялся целыми днями дома, и смотрел в потолок. Или без конца говорил о своей Жанне.
Мила наблюдала за выражением его лица. Вот он широко распахнул глаза, и они ещё больше посветлели, словно следователь Сапрыкина подарила ему надежду. Неужели…? Мила не сводила глаз с лица Резника.
Он открыл рот и схватился за горло, словно ему сообщили удушающую, в буквальном смысле этого слова, весть. Сказав:
— Да, я еду, — он отключил телефон и уставился на Милу. — Машину Жанны нашли… Говорят, что она сгорела…
