Зеленые глаза незнакомца напоминали отнюдь не изумруды. Скорее, холодный отблеск стального клинка, твердость яшмы, зеленоватый огонь в зрачках тигра.
Некогда прямой нос явно был переломан в нескольких местах, что отнюдь не уродовало лица рыцаря, придавая ему еще больше диковатой силы. Высокие смуглые скулы, тяжеловатый подбородок, скептически изогнутые губы довершали портрет потенциального спасителя, и Джеральдина почувствовала себя ОЧЕНЬ маленькой девочкой, заблудившейся в ОЧЕНЬ темном лесу. Мысль о потере памяти показалась спасительной, а теперь вот девушка понятия не имела, как из этого выпутываться.
Что ж, она хотела приключений на свою голову — пожалуйста! Вот оно, самое настоящее, опасное и головокружительное приключение: сидит рядом и крутит руль так, словно это штурвал пиратской шхуны.
— Согрелась?
— Что? О, да, спасибо.
Он опасен, определенно опасен, но вызывает доверие. Как это может быть?
— Ты очень тихая, Огонек. О чем ты думаешь?
Хрипловатый, низкий голос был спокоен, но кровь забурлила в жилах Джеральдины. Атмосфера вокруг стала вязкой, чувственной, тягучей, она даже ощутила кожей нечто вроде электрических разрядов. Это выбивало из колеи, поэтому следующая фраза вырвалась у нее абсолютно непроизвольно.
— О том, как хорошо заниматься любовью под дождем.
Мужчина был потрясен, девушка смущена. Слегка откашлявшись, он поинтересовался:
— Прошу прощения, о чем?
— Мы их только что проехали. Пара занималась любовью, стоя под дождем.
Вообще-то, эта пара существовала исключительно в ее воображении, но об этом Джеральдина решила умолчать. Равно как и том, что этой парой были они сами. В ее воображении.
Нет, она не собиралась заниматься с ним любовью, просто уже очень давно фантазии заменяли ей реальную жизнь. Надо быть внимательнее. И кстати, подумать, что делать дальше.
— Я не видел никакой пары.
— Ты сказал, что меня никто не принял бы за копа. Почему? У меня на лбу написано?
— Ну… ты просто совершенно не производишь такого впечатления.
— А какое впечатление я произвожу?
— Ты похожа на человека, который до сих пор верит в Санта Клауса и фей.
— А это плохо?
— Нет, просто Санта Клауса не бывает. Это фантазии.
— А фантазии — это плохо?
— Нет, до тех пор, пока они не начинают заменять настоящую жизнь.
Джеральдина мрачно усмехнулась и устроилась поудобнее.
— А если реальность, скажем, не слишком хороша?
— Тогда ее надо изменить.
Надо же, одной короткой фразой этот человек подсказал ей правильный выход из ситуации. Человек властен над своей судьбой и способен ее менять. Вот и она, Джеральдина, не станет возвращаться туда, где ей было плохо и одиноко. Она уже сделала первый шаг — а труднее этого нет ничего на свете.
Она задумчиво посмотрела на жесткий и невероятно чувственный рот мужчины. Как его зовут? Фредди? Гарри? Джонни? Джеральдина предпочла бы что-нибудь более романтичное. Ланселот. Артур. Просто Принц.
— Ты что так смотришь, Огонек? У меня с лицом что-то не так?
— Нет, мне нравится.
— Тогда что?
— Я не знаю, как тебя зовут.
— Я разве не сказал?
— Нет.
— Прости. Рой. Рой До…
— Просто Рой. Этого достаточно. Нечестно с твоей стороны иметь сразу и имя, и фамилию, если у меня нет даже имени. Рой… Хорошее имя. Как удар копья. Кто ты, по национальности?
— Отец ирландец, мать — шотландка. Они приехали в Штаты давным-давно, хотели заработать денег и вернуться, да не вышло. Я уже американец. Они всю жизнь проработали на ферме, копаясь в земле. Прах от праха, к праху и возвратились…
— Нет ничего плохого в том, чтобы начинать с праха.
— Ты так говоришь, словно знаешь, каково это. Между тем выглядишь ты, как яркая представительница совсем иного класса. Того, который очень хорошо питался, по крайней мере, последние лет двести. Слушай, может, мне тебя начать называть Принцессой? Это звучит лучше, чем Огонек…
А он прозорлив, надо отдать ему должное. Беда в том, что она ненавидит это прозвище. Так ее всегда называл отец.
— Значит, ты американец. Меня удивил твой акцент.
— Ну уж об акценте-то можно бы и поспорить. Я говорю раза в три быстрее, чем некоторые.
Машина неожиданно затормозила, и Джеральдина взглянула в окно. Они стояли перед небольшим четырехэтажным домом старой постройки. Наверняка когда-то это была чья-то усадьба, но теперь дом поделили на квартиры. Дом был окружен цветами и увит плющом.
— Красивый дом.
— Это временное пристанище. Я в Городе ненадолго. Закончу кое-какие дела и уеду.
Тем лучше. Так будет легче.
Рой открыл дверцу машины и хотел предупредить девушку о большой луже, но не успел. Тихо смеясь, она уже стояла по щиколотку в воде.
— О, прости, я должен был…
— Ничего страшного. Мокрее быть уже нельзя.
Они старательно избегали смотреть друг на друга, сами не понимая, почему. Рой молча прошел к воротам и открыл их, затем вернулся, задумчиво посмотрел на девушку и вдруг легко вскинул ее на руки. Он бережно нес ее через лужи, чувствуя ее смущенный и изумленный взгляд, но по-прежнему не решаясь смотреть ей в глаза. Джеральдина дрожала от близости могучего тела, однако к холоду это не имело никакого отношения.
— Я не слишком тяжелая?
— Шутишь, сестренка. Разве феи могут быть тяжелыми?
— Феи? Не слишком ли сильно сказано для человека, который не верит в сказки?
— Мне надо достать ключи.
— Ты забыл их в машине?
— Нет, они в кармане, но, чтобы их достать, надо опустить тебя на землю.
— Так сделай это.
— Не могу. Рыцари так не поступают. Они вносят прекрасных дев в замки на руках. Кроме того, я стою в самой луже.
— Я же говорю, мокрее уже не будет.
— Знаешь, что… Достань-ка их сама.
— Это смотря где они находятся.
— В заднем кармане, справа.
— Рой, может, все-таки поставишь меня на землю и достанешь ключи сам?
— Не могу. Хозяйка убьет меня, если мы испачкаем ее ковры в прихожей.
— Но ты тоже мокрый!
— Я просто мокрый, а вот с тебя ручьем течет.
Она, вздохнув, покорилась и медленно просунула руку в задний карман его джинсов, изо всех сил скрывая возбуждение. Мягко говоря, сцена получалась эротичная, однако ключей там не оказалось. Джеральдина поспешно вытащила руку из кармана Роя и только теперь поняла, что делала все, затаив дыхание.
