— Если вы намерены все две недели простоять на крыльце, без пальто вам не обойтись.
— Я собираюсь стоять на крыльце, пока вы отсюда не уберетесь!
— Значит, две недели.
— Ч-что? — Голос Грейс дрогнул и прервался — увы, не от холода.
Неужели этот тип собирается пробыть в Ситонклиффе две недели? Быть не может! Такая возможность не являлась ей и в самом страшном сне! Должно быть, она не так расслышала…
— Но вы… вы же не останетесь здесь? — пролепетала Грейс.
Вместо ответа он плотно сжал губы. Грейс почувствовала, что теряет рассудок. Должно быть, мозги ее промерзли насквозь — они упорно отказывались осознавать, что происходит. Почему? Какого черта Бертон явился на две недели раньше? Угрожает ей — но зачем?.. Решил выставить ее из дому, не дожидаясь условленного срока? Боже, куда же она пойдет — вещи не собраны, жить негде, работы нет…
Целую вечность он сверлил Грейс взглядом; затем покачал головой, словно удивляясь ее непроходимой тупости, взял за руку и потянул за собой в дом.
— Благодарю, буду очень рад, если вы мне все здесь покажете.
Едва за ними захлопнулась дверь, Грейс, придя в себя, вырвала руку и гневно обернулась к Дэвиду Бертону.
— Не смейте меня трогать! Хватит с меня…
Не надо, Грейс! Печальная история твоего замужества его не интересует, — остановил ее внутренний голос.
До свадьбы Грег Бенедикт был само обаяние, воплощение принца из ее девичьих фантазий. Из хорошей семьи, прекрасно воспитанный, он излучал очарование, перед которым невозможно было устоять. Слишком поздно Грейс поняла, что скрывалось за этим блистательным фасадом…
Свадьба осталась позади — и в считанные дни «принц» превратился в грубого мужлана. Скоро Грейс уже и шагу не смела сделать без его позволения. По работе ей часто приходилось общаться с клиентами-мужчинами — и каждая такая встреча вызывала у Грега приступы необузданной ревности.
Но этого мало — он начал вмешиваться в ее бизнес. Страшась его взрывного темперамента, Грейс безропотно уступила — ив несколько месяцев Грег разрушил здание, которое она старательно возводила пять лет.
Изготовление на заказ покрывал ручной работы — сложное дело, рассчитанное на знающих и разборчивых покупателей. Но Грейс тщетно пыталась втолковать это Грегу: он загорелся идеей превратить ее маленькую фирму в некое подобие фабрики, производящей продукцию на все вкусы. Бешеные траты на рекламу, опрометчивые обещания, которых Грейс и ее швеи просто физически не могли выполнить… Через несколько месяцев с фирмой Грейс было покончено. Стервятнику Бертону осталось лишь обглодать кости.
— Чего с вас хватит?
Вопрос Бертона вырвал Грейс из горестных размышлений и помог обратить гнев на более приемлемый объект. Перед ней живой враг — человек, который ее ограбил, лишил всего. Что толку злиться на мертвого?
Грег так и не узнал, что Грейс решила от него уйти. В день, когда она приняла решение, Грег погиб. Она паковала вещи, когда пришла трагическая весть. С того самого дня Грейс не могла избавиться от необъяснимого чувства вины — как будто, решив покончить с неудавшимся браком, она каким-то образом подтолкнула мужа к гибели.
Грейс сглотнула комок в горле. Грег Бенедикт погиб — но ее неудачи только начинались. Следующие пять месяцев стали кошмаром — словно пять веков, проведенных в аду. Гнев и ненависть свекра… партнеры, требующие исполнения невозможных, невероятных обещаний Грега… хищные кредиторы…
Чтобы удержать свое дело на плаву, Грейс боролась изо всех сил, но момент был упущен. Она потеряла фирму, все сбережения — вместе со сбережениями тети Хетти, — а все, что осталось, перешло во владение Дэвида Бертона. Она должна смириться и начать заново. Забыть о гневе, отчаянии и чувстве вины. Найти работу, накопить денег и снова заняться делом, которое стало для нее жизнью. И на сей раз — умереть, но не подпускать к нему мужчин!
— Вы сказали: «Хватит с меня…» Чего хватит? — повторил Бертон, словно с каким-то извращенным удовольствием добиваясь, чтобы Грейс поведала о своем унижении.
Не дождетесь, мистер Бертон! Можете пировать на трупе моей фирмы, но поглодать мои косточки вам не удастся!
— Ничего. Забудьте, — отрезала Грейс. — Какая вам разница?
Взгляд его на мгновение затвердел — как будто она задела его чувства. Да нет, ерунда. Какие у Стервятника могут быть чувства? Пожав плечами, Дэвид Бертон окинул взглядом элегантное фойе.
— Простите. Я не хотел вмешиваться в вашу личную жизнь.
Удивительный все же у него голос — глубокий, теплый, бархатистый. Должно быть, женщины на звук этого голоса летят словно мотыльки на огонь.
— Если пальто вам больше не нужно, я хотел бы его забрать.
Чувствуя себя последней дурой, Грейс сбросила пальто и молча протянула Дэвиду Бертону.
— Спасибо. А теперь не покажете ли мою комнату?
Грейс не сразу поняла, о чем он говорит, но в следующую секунду ее захлестнула жаркая волна гнева.
— Вашу комнату?!
И он воображает, что она разрешит ему остаться! Какова наглость! Адвокаты Бертона ясно дали понять Грейс, что у нее есть две недели на сборы. Правда, в договоре этот пункт не значился, но они обещали..
— Обратитесь в ближайший мотель.
— Я бы предпочел спальню хозяина, — невозмутимо ответствовал он. — Это более традиционно.
От такого нахальства Грейс на мгновение потеряла дар речи.
— Т-т-тради… Но там сплю я!
Он молча подошел к стенному шкафу, неторопливо повесил пальто и, обернувшись, встретился с Грейс взглядом. Темные глаза его загадочно блестели — безжалостным ледяным блеском, поспешно уточнила она про себя. И она еще вообразила, что заметила в них какой-то теплый отсвет — вот дура!
— Ну, если хозяйская спальня занята, тогда, может быть, подберете мне комнату с окнами на юг?
— На ю-юг? — недоверчиво протянула Грейс. — Не боитесь, что ваше ледяное сердце растает?
На миг воцарилось напряженное молчание. Дэвид Бертон пригвоздил ее к месту гневным взглядом, но, к величайшему своему разочарованию, Грейс чувствовала, что даже сейчас, по-настоящему разозлившись, он не доставит ей удовольствие — не выйдет из себя. А в следующий миг взгляд его осветился иными красками: в нем появилось тепло… чувственность…
Господи, о чем она только думает! Он же подлый стервятник, черт его побери!
— Понимаю, что для вас это не слишком удобно, миссис Бенедикт. — Невозмутимый голос его разорвал тишину, едва не заставив Грейс подпрыгнуть. — Я постараюсь не причинять вам излишнего беспокойства.
Грейс плотно сжала губы, злясь на Дэвида Бертона, а еще больше — на себя за то, что позволила этому бесчувственному роботу на мгновение влезть к ней в душу.
