Моя жизнь у бабушки и дедушки подчинялась строгому природному течению, в котором у меня были важные обязанности.
Январь мы не будем считать — в январе праздновали Новый год, катались с дедушкой на санках с большого бугра, на лыжах у дальнего пруда и в лесу — словом, забавлялись на воздухе. Так чудесно в солнечный морозный день ехать по заснеженному лесу, упруго отталкиваясь палками и скользя по лыжне, проложенной дедушкой. В феврале мы начинали заниматься семенами и рассадой, намечали план посевных работ. По вечерам мы с бабушкой наклеивали семена моркови и петрушки на длинные серпантиновые ленты, а потом их оставалось только раскатать и полить. Нужно также приготовить семена для рассады и запасти молочные пакеты, где она вырастет.
Весной мы с дедушкой сгребали листья на участке, жгли костры, белили яблони, копали грядки, удобряли землю. В майские праздники сажали картошку, ее надо было посадить много, чтобы хватило на целый год не только нам, но и маме с отчимом. Мы с дедом копали грядки на скорость, это очень захватывало.
У дедушки было несколько ульев с пчелами, он постоянно возился с ними, надев свою смешную шляпу с густой вуалью. В это время мы с бабушкой плотно закрывали все двери и окна и пережидали пчелиные пляски. К медовому Спасу у нас обычно скапливалось много банок меда. Я любила только мед в сотах, которые можно было долго-долго жевать.
Весной зацветала сирень, и ее душистая пена окружала со всех сторон наш маленький домик. Дедушка специально высадил в свое время сирень особым образом — вначале росли деревья с белыми гроздьями, потом шли розовые, фиолетовые и заканчивались темно-лиловыми, почти черными. Это выглядело необыкновенно красиво. Я ходила вокруг деревьев и искала цветы с пятью лепестками и немедленно их съедала, загадывая разные детские желания. Потом приходила пора цвести яблоням, вишням и жасмину. Воздух рядом с домом становился густо пропитанным волшебными ароматами, а вокруг цветов жужжали насекомые, прилежно опыляя наши цветы.
Потом надо было все посадить, поливать и ухаживать. Опять же усы у земляники обрезать и за другими культурами проследить. Несмотря на то что дедушка придумал новую конструкцию возвышенных грядок, сорняки все время мешали нашему саду и огороду, и мне приходилось уделять им много внимания. Это была моя забота — прополка.
Я любила сажать цветы. Дедушка всегда говорил, что у меня очень легкая рука — палку могу посадить, и она зацветет. Но у меня был маленький секрет. Я всегда говорила с цветами, как с друзьями, пела им песенки. Больше всего я любила розы и могла возиться с ними часами, разговаривая и рассказывая им обо всем на свете. Розы расцветали и кивали мне прекрасными душистыми и завитыми головками: «Да, да, мы понимаем… Да, да…»
Летом моя жизнь становилась совсем хорошей. Приезжала моя подружка — дачница из соседнего дома. Ее звали Света, мы вместе с ней ходили гулять на луг, катались на велосипедах, ездили за хлебом и молоком на станцию. Иногда нас отпускали купаться на дальнее озеро за деревню. Мы ходили через прозрачную березовую рощу, мимо деревенского кладбища, через поле и луг. Со Светой мы обсуждали все вопросы на свете, мечтали о будущем. Света хотела стать модельером, а я хотела стать похожей на певицу Алину Айвазовскую. Мне все равно, кем я буду. Главное — быть похожей на Алину. Как бабушка влюблена в Штирлица, так и я влюблена в Алину. Она из Ленинграда, такая вся утонченная, элегантная, аристократичная, неземная. Наверное, совсем не пьет. Она так красиво одевается! Я вырезала все ее фотографии и статьи о ней и вклеивала в свой секретный альбом. Только Светка знала об этой моей тайне. Она советовала мне со всей серьезностью:
— Ну так тебе нужно поступать в музыкальную школу и становиться певицей, как Алина, вот и все дела.
— Да нет, ты не поняла… Я не хочу быть певицей. Я просто хочу стать такой, как она. Ну, как женщина… стройной, красиво одеваться, делать разные прически… Чтобы тайна какая-то была. В ней же есть какая-то тайна, правда?
— Не знаю, певица как певица, мне даже не очень-то нравится, не обижайся… я все равно больше Пугачеву люблю…
Я обижалась, что моего кумира не оценили, но быстро все прощала Светке. Кому-то нравятся конфеты «Чебурашка», а кому-то карамель «Взлетная». Все равно я обожаю свою Алину Айвазовскую.
Еще я мечтала выйти замуж за доброго мужчину и родить ему четверых детей, двух мальчиков и двух девочек, по числу моих кукол. Жить мы, конечно, будем в доме, а не в квартире, ведь какая жизнь в квартире. Одна маета.
Мы со Светкой доходили до пруда, купались и загорали на берегу. Пруд был огромный, его берега нависали и отражались ярко-зеленой водой с растущими кое-где березами и ивами. На противоположном берегу высился бугор, там начиналась деревня Тополино. На бугре белела деревенская церковь. Она отражалась в воде, это было очень красиво. Мы долго купались, а потом неторопливо возвращались обратно.
Вначале шли по лугу и собирали цветы, плели венки и валялись на траве, вглядываясь в проплывающие пушистые облака, напоминающие сахарную вату, которую однажды купила мне мама в парке Горького. «Облака, белогривые лошадки», — шепчу я себе под нос. Мы со Светкой лежим молча, совершенно расслабленно и постепенно сливаемся с небом и землей. Нежные солнечные лучи, проникающие сквозь пролетающие облака, легко ласкают своим теплом тело, и так приятно вдыхать аромат нагретой травы и земли. Вокруг нас живет в траве целый мир — бегут куда-то по делам торопливые букашки, тренируются в хоровом пении кузнечики, пестрые бабочки прилетают на свидание к цветам, гудят сытые, тяжелые жуки. Так можно лежать очень долго, и непонятно, спишь ты или не спишь, потому что все вокруг завораживает и кажется волшебным и прекрасным. Я смотрю на облака, и мне представляется, что все мои чувства проникают через них и улетают куда-то вверх разноцветными, легкими воздушными шариками или мыльными, радужными пузырями, а я остаюсь лежать на лугу легкая-легкая, точно без тела. А вдруг все-таки бабушкин Бог существует?
Иногда мы выбираем в роще самую красивую и добрую березу, прислоняемся к ней плотно-плотно спиной, как будто сливаемся с ней и представляем, что наши ноги превращаются в корни, а земля под ними — это огромная губка, которая высасывает из нас все плохое, все беды и разочарования, всю боль и обиду, оставляя только хорошее и светлое. Возвращаемся легкими, чистыми и уставшими.
Домой я притаскивала букеты полевых цветов, землянику и мелкую дикую малину. Мы с бабушкой варили варенье из ягод в огромном медном тазу, и она всегда давала мне полизать первые пенки с варенья.
Осенью мы собирали урожай. Закатывали с бабушкой банки огурцов, помидоров и кабачков. Обычно было много яблок. Мы с дедушкой бережно раскладывали их по террасе, и в доме стоял необыкновенный фантастический яблочный дух. После того как яблоки перерабатывались в компоты, варенье, повидло и укладывались на хранение в погреб, деревянная терраса все равно долго хранила яблочный дух. Мне очень нравилось устроиться на ароматной террасе, тепло укутаться пледом в кресле и читать сказки Андерсена, мечтательные повести Грина, романы Дюма.
