— Мой отец взял Эймоса к себе в пекарню, — продолжала Оливия, — и Эймос иногда приходил к нам обедать. Мне было всего шестнадцать. Я всегда так смущалась и нервничала, а он был таким красивым и крепким молодым человеком! Благоговение и гордость прозвучали в словах Оливии.
Эймос приосанился и пригладил поредевшие волосы.
— Да уж, годы немного изменили меня. — В ответ на его лукавую улыбку Кейси тоже развеселилась.
Оливия в некотором смущении взглянула на Кейси.
— Знаешь, мне было тогда шестнадцать, но я солгала, что мне семнадцать. Я боялась, что Эймос в свои двадцать один, не захочет связываться с таким ребенком, как я.
Кейси открыла рот от удивления: оказывается, история Оливии и Эймоса похожа на ее собственную. Ну почему ей было не поговорить с ними раньше?!
Тем временем Оливия продолжала:
— На следующий день рождения Эймос принес мне дюжину роз. Родителям он объяснил, что каждая девушка в день восемьнадцатилетия должна получить в подарок нечто особенное. — Она сжала губы, вспомнив неприятные минуты своего разоблачения. — И говорить не приходится, что я чувствовала, когда все раскрылось. Но, к счастью, к тому времени сердце Эймоса уже принадлежало мне, так что он не очень рассердился на меня за эту хитрость.
— Выходит, ты была совсем юной, когда выбрала Эймоса, — заключила Кейси.
Оливия кивнула.
— Мама была очень недовольна, что я солгала, но потом простила.
Эймос что-то пробурчал себе под нос.
— Женщина, ты добилась своего только потому, что мне не оставалось ничего другого, как жениться на тебе.
Доброе морщинистое лицо Оливии озарила широкая улыбка.
— Не оставалось, что верно, то верно.
На лице Эймоса отразилась такая досада, что Кейси едва удержалась от смеха.
— Представляешь, каково мне было сознавать, что меня заарканила и связала по рукам, и ногам шестнадцатилетняя пигалица?! — Тут уж и Кейси, и Оливия дружно рассмеялись.
— Ну ладно, ешьте! — с чувством приказала Оливия.
«Да, — думала Кейси, — эти люди любят друг друга глубоко и искренне, они связаны душой и сердцем навечно».
Любовь на всю жизнь, родство душ… Сердце у Кейси сжалось. Чего бы она ни сделала ради такой любви! Ведь она любит Блэйка так же глубоко и преданно, стремится к нему всей душой. Вот только Блэйк… сможет ли он когда-нибудь ответить на ее чувства? И она снова глубоко вздохнула.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Блэйк сидел в кресле, сжимая в руке стакан двойного виски. Ему хотелось кричать от злости и отчаяния, от осознания собственного бессилия.
Что Кейси выдумывает? Что за блажь пришла ей в голову?! Расстаться с девственностью. Выйти за первого, кто ляжет с ней в постель… Да она совсем ненормальная!
Он с силой грохнул стаканом о стол, и из него выплеснулась часть содержимого. Резко поднявшись из кресла, Блэйк шагнул к окну.
Эта девчонка весь день не выходит у него из головы. Из-за нее он слышал очень мало из того, что говорила на сегодняшнем совещании женщина-архитектор из Нью-Хевена. Речь, кажется, шла о возможном финансовом участии компании «Уоррингтон» в строительстве гимназии для детей из бедных семей — это все, что он смог вспомнить, остальное было как в тумане. Теперь придется просить секретаря сделать подробный письменный отчет о совещании.
А он-то, он-то хорош! Управляющий называется! Да Генри Уоррингтона хватил бы удар, узнай он, о чем думает его дочь и как управляет его компанией его друг.
Блэйк раздвинул занавески и долго смотрел в вечернее небо. Что там сегодня говорили о подростках? Что-то об их неустойчивой морали, о том, что ради своих прихотей они готовы пренебречь всеми нормами поведения и безопасности.
Какая добродетель? Какая этика? Какие правила хорошего тона? Похоже, эти понятия ни для кого уже ничего не значат! Куда катится мир?!
Отвернувшись от окна, он направился к столу, схватил стакан с виски, потом поставил обратно.
Ну, и кого он пытается обмануть? Уж сам-то он был далеко не девственником, в свои двадцать один. Допустим, количество его любовных достижений было тогда не слишком велико, но он был весьма беспечен в своих желаниях и связях. Черт, если уж быть до конца честным, чего он только не придумывал, чтобы убедить своих подружек пройти «весь путь до конца».
От одного лишь воспоминания его прошиб пот.
А ведь и среди ухажеров Кейси может оказаться такой же энергичный и настойчивый, каким был он сам… может, она как раз сейчас с кем-то на заднем сиденье автомобиля…
— Стоп! — резко выкрикнул Блэйк, и этот единственный за вечер возглас гулким эхом отозвался в стенах кабинета.
И хуже всего то, что именно он, он один во всем виноват, его неудачная женитьба. Кейси насмотрелась на его отношения с Джоан и сделала свои выводы о браке. Как она там сказала? Он потер пальцами подбородок. Ей хочется добрых и честных отношений. «Несколько приятных лет… я не жду ничего большего…»
Да… И он не в состоянии заставить Кейси думать иначе просто потому, что сам думает так же. Какой нормальный человек, находясь в здравом уме, пойдет к алтарю, чтобы давать эти дурацкие клятвы верности!
И все же! Он обязан предпринять хоть что-то, нельзя сидеть, сложа руки. Эта девчонка понятия не имеет, какие душевные муки может ей причинить эта авантюра. Не говоря уж о том, что ее финансовое положение радикально изменится в связи с замужеством. Если Кейси и ее избранник не оговорят особые условия, ее муж получит доступ ко всему состоянию Уоррингтонов. А в случае развода этому недоумку достанется изрядный куш от наследства Кейси.
— Боже, — простонал Блэйк, закрыв лицо руками, — помоги мне, дай хоть знак!
Мыслимо ли выходить замуж, только чтобы… лишиться невинности! Как это дико и нелепо, и как похоже на Кейси! Своенравная, безрассудная девчонка. Отец всегда давал ей слишком много свободы.
Впрочем, при всем своем сумасбродстве Кейси не вовсе глупа и здравого смысла у нее достаточно. Все, что ей нужно, — это время, чтобы вырасти, стать по-настоящему взрослой и самой отвечать за свои действия. И еще нужен кто-то, кто мог бы укротить ее пылкий нрав, удержать от необдуманных поступков.
Пока он является этим кем-то, а что потом? Через каких-то три с половиной недели срок его опекунских полномочий заканчивается, Кейси исполняется двадцать один, она становится совершеннолетней, а значит, полностью дееспособной с точки зрения закона. И он теряет право контролировать ее действия. Блэйк громко хмыкнул: сколько раз за последние три года он пользовался этим правом?
Он вдруг представил себе Кейси, ее упрямство, своеволие и детскую наивность. Его губы тронула улыбка. Каждую среду, когда она входила, у него возникало ощущение свежести и веселья, словно утренний морской бриз влетал в кабинет вместе с ней.
