Когда почти полтора месяца назад Пенелопа по воле матери приехала вместе с ней в Уонстед, недовольная и готовая ненавидеть все, что увидит в усадьбе Лейстера, она обменялась всего лишь одним взглядом с этим шестнадцатилетним юнцом – младше ее на несколько месяцев – и влюбилась.
Никто не замечал, что происходило между ними. Чарльз был очень красив. Обладая внешностью, напоминающей испанца, и чарующей улыбкой, он всегда был очень спокойным, старательным и исполнительным. При этом создавалось впечатление, будто он немного не от мира сего. Только Пенелопа знала, насколько обманчиво это впечатление. В свите лорда Лейстера было много молодых людей, и многие из них гораздо более настойчиво, чем Чарльз, добивались внимания Пенелопы. Леди Лейстер, внимательно наблюдая за ними, никогда не воспринимала молодого Блаунта в качестве угрозы.
Участь лицемера не очень радовала Чарльза.
– Я бы предпочел, чтобы мне не приходилось вести себя подобным Образом, – говорил он Пенелопе. – Мне жаль, что я втянул тебя в это лицедейство.
– А мне нравится, что мы обманываем мою мать и Цыгана. – Цыганом прозвали Лейстера его враги при дворе. – Ты разве не понимаешь? Они скрывают свои чувства от королевы, а мы – от них. Знаешь, как он маму называет? Любовь моя!..
Чарльз усмехнулся.
– И все же мы не должны осуждать их, – заметил он. – Я думаю, они, несмотря на возраст, подвержены страстям, так же как и мы. Иначе, зачем им было поступать так опрометчиво? Говорят, королева до сих пор сильно любит лорда Лейстера, а ведь ей не меньше лет, чем ему.
– Умоляю тебя, милый! Один из этих голубей может быть тайным агентом правительства! – улыбнулась она и покосилась на пару воркующих голубей в одной из ниш голубятни.
Их тайные свидания благополучно продолжались почти все лето. Однажды вечером, когда Пенелопа, сославшись на головную боль, ушла к себе в спальню пораньше, Чарльз отвел ее на луг, где сельские парни и девушки водили хороводы под аккомпанемент свирели, на которой искусно играл старик музыкант. Для этого случая Пенелопа надела свое старое платье. Ее длинные локоны разметались по плечам, глаза светились восторгом. Жители деревни смотрели на нее во все глаза, девушки шептались, а парни во время танца осторожно брали ее за пальцы своими загорелыми натруженными руками. Дома, в Чартли, она никогда не решилась бы на такой поступок, но здесь ее принимали за одну из господских служанок – ее мать изо всех сил старалась, чтобы их пребывание в имении Лейстера оставалось незамеченным. К тому же в доме Лейстера всегда было много пришлых людей, которые появлялись и исчезали, и которых никто не знал.
К концу вечера Пенелопа и Чарльз уже чувствовали себя как дома, будучи принятыми в веселый круг сельской молодежи. Взошла луна, и старый музыкант, доиграв последнюю мелодию, отправился со своей собакой домой. Парни и девушки, не без хихиканья и подтрунивания друг над другом, разделились на пары, попрощались и разбрелись кто куда. Сын барона и графская дочь не спеша уходили прочь с лужайки, подобно другим парам.
Они сошли с тропы и легли в зарослях орляка. Где-то рядом пел соловей. Они были очень нежны и осторожны друг с другом. И Чарльза и Пенелопу, слегка испуганных новизной ситуации, защищала их невинность.
– Я хочу, чтобы мы скорей поженились, – сказала девушка.
– Нужно потерпеть, любимая, – ответил ее возлюбленный.
Пенелопа подумала, что, наверное, терпение будет легче даваться ему, чем ей, – Деверо никогда не отличались терпеливостью. А Чарльз, несмотря на то, что был способен на сильные чувства, обладал спокойствием и внутренней силой. Он знал, что ничто в жизни не достигается легко.
– Подожди, пока я не встану твердо на ноги, – сказал он.
Пенелопа была уверена, что он сделает это очень скоро, сгниет одним из тех, чье слово кое-что значит в этом мире, и возвратит своей семье былое величие. Если бы только на его пути не было столько преград!
– Чарльз, ты ведь не намерен обращать меня в католичество? – неожиданно спросила она. Он задумался.
– Мне нужно сначала понять, подходит ли оно для меня самого, – ответил Чарльз погодя.
– Но, Чарльз, я думала...
– Я так невежествен, дорогая. С тех пор как я служу у его светлости, я слышал много всяких разговоров, потом, кое-что читал в его книгах. Я не знаю, какой путь избрать. Любимая, поцелуй меня. Нам уже нужно идти.
К тому времени, как они подошли к дому, была уже почти полночь. Один из друзей Чарльза оставил окно не закрытым. Они залезли внутрь, стали отодвигать тяжелые занавеси. В комнате не должно было быть света, однако на столе сияла лампа. В кресле у стола сидел граф Лейстер.
– Наконец-то вы соблаговолили вернуться, – с ухмылкой заметил он.
Первым побуждением Пенелопы было выпрыгнуть из окна обратно в сад, но ноги ее плохо слушались. Она судорожно вдохнула. Чарльз сжал ее руку, стараясь успокоить.
– Где вы были? – спросил лорд Лейстер.
– Мы... Я водил Пенелопу посмотреть танцы на лугу, милорд. Я во всем виноват. Не вините ее.
– Это что, является частью ваших обязанностей – таскать леди Пенелопу ночью по окрестностям?
– Нет, милорд. Я виноват, но...
– Это я попросила его взять меня с собой, – вмешалась Пенелопа. – Мне хотелось пойти.
– Разумеется, вам хотелось пойти, – медленно произнес лорд Лейстер. – Я обыскал комнату Чарльза и нашел... вот это. – На столе лежала пачка бумаг – это были ее записки Чарльзу.
– У вас нет никакого права шпионить за нами... – произнесла Пенелопа.
– Никакого права? Вы, кажется, забываете, что находитесь в моем доме. Вы – моя приемная дочь, а он – мой слуга. Думаете, я должен закрыть глаза на то, что вы путаетесь со слугами?
– Если бы вы прочитали мои записки к Чарльзу, вы бы поняли, что это не то, что... мы с Чарльзом любим друг друга. Мы хотим пожениться.
– Чепуха. Вы не выйдете замуж за этого... эту католическую змею, которую я пригрел на своей груди! – Лорд Лейстер с презрением смотрел на раскрасневшуюся Пенелопу, на платье которой налипли листья орляка. Затем он перевел взгляд на Чарльза: – Так вот в какую игру вы играли? Думаете, выбрали легкий путь к успеху? С этого момента он для вас закрыт... если только она не забеременела. Если это так, то, клянусь Богом, вы за это заплатите!
Чарльз вспыхнул.
– Как вы можете такое говорить? – воскликнул он. – Я люблю и уважаю ее, я никогда бы не совратил ту, которую выбрал в жены. Я считаю узы брака священными, в отличие от некоторых!
Пенелопа не заметила, когда лорд Лейстер успел встать с кресла и пересечь комнату. Отшвырнув ее в сторону, он схватил Чарльза за плечо и ударил. Чарльз упал. Пенелопа рванулась к нему, но Лейстер остановил ее.
– Поднимайтесь, – холодно сказал он Чарльзу.
Тот медленно поднялся. Он был очень бледен и казался тщедушным рядом с графом. Он дрожал, а его щеки горели лихорадочным румянцем.
