— В следующий раз, — строго велел Корф, — извольте предупреждать меня о своих идеях. Чай, думаю, скоро будет, а мне позвольте откланяться.
— Это и есть ваш опекун? — удивилась Мария.
— Его сын, — грустно сказала Анна. — Мой опекун, барон Корф, недавно умер.
— Как жаль… Я видеть — мы много общее.
— А вот и чай, — спохватилась Анна, заметив, что мажордом уже ставит чашечки на сервировочный столик у дивана. — Спасибо, Матвеич, это так кстати.
— Владимир Иванович сказали, чтобы вы больше не заставляли его долго ждать. Он хотел говорить с вами, — смущенно сообщил Матвеич.
— По-моему, это не очень вежливо, — нахмурилась Анна. — Впрочем, это вполне в его духе. Не беспокойся, я дам знать, когда останусь одна.
— Хорошо, — улыбнулась Мария, отпивая глоток из элегантной фарфоровой чашки. — Сын ваш опекун любить вас?
— Владимир? Нет, что вы! — вздрогнула Анна. — С чего вы взяли?
— Он так смотреть на вас!
— Ему нет до меня никакого дела. У него.., другие увлечения.
— А вы? Вы любить Владимир?
— Я даже боюсь думать об этом, — покачала головой Анна. — Он пугает меня. Он такой непредсказуемый…
— Вы бояться, что он нет ответ на ваши чувства, да? — участливо спросила гостья.
— Мне кажется, если я растеряю все свои чувства по дороге в театр, то не смогу быть на сцене по-настоящему страстной.
— Я думать — настоящий чувства важнее, чем изображаемый, — Мария пристально посмотрела Анне в глаза, и та отвела взгляд.
— Не знаю, — наконец, промолвила она.
— А знаете, как я признаться в любовь мой жених? Я написать ему стихи.
— Вы очень смелая, — улыбнулась Анна. — И я так рада нашему знакомству.
— Что это? Часы? — гостья обернулась в сторону деревянных напольных часов — предмет особой гордости барона Корфа. — О! Я пора! Мне надо бежать!
— Бежать никуда не надо, — остановила ее Анна. — Наш конюх Никита вас отвезет.
— Но… — растерялась Мария.
— Никаких «но»! — успокоила ее Анна. — Пойдемте, я провожу вас.
Вернувшись в гостиную, Анна вдруг вспомнила, что Корф хотел видеть ее, но он появился сам, и они столкнулись в дверях. Корф побледнел и хотел обнять Анну, но она отстранилась от него — вежливо и холодно, словно и не было того мимолетного, но такого счастливого объяснения вчера в карете.
— Что еще случилось? — надменно поинтересовался Корф. — Вы опять чем-то недовольны?
— Вы были нелюбезны с моей гостьей.
— Это пока еще мой дом, и гости сюда приходят только званными.
— Я всего лишь помогла бедняжке…
— Ах, оставьте! — разозлился Корф. — Всем не поможешь! И потом — благородство всегда наказуемо.
— Это вы о госпоже Болотовой? — иронически осведомилась у него Анна.
— Госпожа Болотова завтра же покинет этот дом. Ей предстоит дальняя дорога.
— Она так быстро надоела вам?
— Мне незачем к ней привыкать. В ней нет ни капли искреннего чувства. Она — та же актриса, только играет в жизни, а не на сцене.
— Так вот в чем дело! — понимающе улыбнулась Анна. — Вы не верите актрисам.
— Анна! Боже! — воскликнул Корф. — Я не это хотел сказать.
— Быть может, но того, что я услышала, достаточно, чтобы понять, к чему вы клоните, и в действительности думаете обо мне.
— Анна, что с вами? Я не узнаю вас. Мы едва-едва стали понимать друг друга. Но теперь я вижу — ваше сердце осталось холодным, равнодушным и полным непонимания. И я даже сомневаюсь теперь — есть ли оно вообще?!
— Что? Да как вы смеете?!
— Впрочем, я забыл! Вы же актриса! И способны выражать ваши чувства лишь на сцене. Но на сцене мы с вами никогда не увидимся. Слышите? Никогда!
— Когда-нибудь, Владимир, вы пожалеете о том, что сейчас сказали, — сухо произнесла Анна. — Извините, я должна отдохнуть, репетиция немного утомила меня. Как оказалось, режиссеру тоже была нужна моя страстность. Но, думаю, на всех ее не хватит, так что мне придется выбирать — или страсти в этой гостиной, или на сцене.
— И что вы выберете?
— Я сообщу вам, когда приму решение, — Анна гордо кивнула Корфу и вышла, намеренно хлопнув дверью.
В коридоре ее едва не сбил насмерть перепуганный Матвеич, и Анна поспешила подняться к себе. А Матвеич между тем ворвался в гостиную с криком «Там, там!» и был бледен до неузнаваемости.
— Угомонись, Матвеич! — отмахнулся Корф. — Мне не до тебя сейчас.
— Но барин! — взмолился слуга. — Там к вам…
— Я же сказал — меня ни для кого нет дома! Закрой эту чертову дверь и оставь меня в покое!
— За этой чертовой дверью, по-видимому, творится нечто весьма интересное, — весело сказал Александр, входя в гостиную. — Так хлопнуть ею могла только очень страстная и прехорошенькая, надеюсь, дама. Верните ее, мне любопытно взглянуть.
— Вы… Ваше высочество! — растерялся Корф. — Как? Почему здесь?
— Не рады меня видеть, барон? — удивился Александр. — А ваше письмо было таким дружеским. Я не мог не откликнуться на него.
Корф развел руками, пытаясь вспомнить о письме.
— Было любезно с вашей стороны сообщить о своем приезде, — Александр прошел к дивану и удобно расположился на нем.
— Простите, я не предложил вам сесть… — пробормотал Корф.
— Понимаю, вы хотели бы навестить меня во дворце, но вы сами должны понимать — там слишком много ушей и соглядатаев. Итак, где та особа, которая мечтала бы попасть на сегодняшний бал-маскарад?
— Особа? — Корф почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.
— Какая-то актриса, которой покровительствует ваша семья. Так вы покажете эту даму мне или вы настолько ревнивы, что держите ее взаперти?
— Нет-нет, — смутился Корф. — Матвеич, пожалуйста, вели Анне спуститься. Сию минуту. Сейчас!
— Вели? — улыбнулся Александр. — Вы ведете себя просто, как султан какой-то. Э, да здесь, кажется, амур?
— Чего стоишь? Иди! — прикрикнул на Матвеича Владимир, пытаясь увести наследника от опасной для него темы разговора.
— На самом деле, я признателен вам, барон, что вы написали мне, — признался Александр. — В моем окружении совсем не осталось людей, которым я мог бы доверять.
— Не уверен, что мы успели стать друзьями, — удивился Корф.
— Но и как противник вы вели себя достойно и порядочно. А это уже немало. И я бы желал продолжить наше знакомство, ибо мне уже сейчас стоит подумать о том, чтобы окружить себя верными и честными офицерами.
