– Почему вы все-таки решили вернуться к тем трагическим дням спустя десять лет?
– Потому что прочитала письмо отца. Он написал его в тюремной больнице и перед смертью признался, что не совершал эвтаназию, – повторила Алиса.
– Стоп! Вот что смутило меня в вашем рассказе. Письмо написано почти десятилетие назад, а получили вы его, судя по вашим словам, недавно?..
– Точно! Вы, Вера Алексеевна, схватываете самую суть! – Алиса снова изо всех сил переплела и сжала пальцы. Таким образом она пыталась унять дрожь рук. – Оказывается, письмо получил мой муж Джон, давным-давно. Еще тогда… Но он скрыл его от меня. Спрятал! А недавно я разбирала старые бумаги… Наводила порядок в документах и обнаружила это письмо!..
– Ваш муж как-то объяснил свой поступок? – для порядка поинтересовалась Вера, заранее зная ответ Алисы. Через ее кабинет прошло столько родственников, совершавших самые невероятные, а порой и аморальные поступки!.. И все они свято верили, что делают «как лучше» для своих близких.
– Джон, как он говорил, желал оградить меня от неприятностей. Хотел, чтобы я все забыла! Но я-то понимаю… Это был для него шок. Такой благовоспитанный, правильный англичанин… Такой законопослушный и религиозный. И тут – письмо. Он просто не поверил моему отцу, решил, что это так называемая ложь во спасение. А значит, мой папа – убийца. И я – дочь убийцы! Только теперь до меня дошло, почему он не хотел иметь детей. Боялся, что к детям от меня перейдет что-то плохое!.. – Нервы Алисы не выдержали, и давно сдерживаемое напряжение выплеснулось слезами.
Вера и на этот раз не мешала пациентке. Если б люди почаще могли вот так горько и по-детски выплакаться, скольких бы они избежали болячек! Для таких случаев у нее была заготовлена специальная коробка с бумажными салфетками. Она поставила «плакальные» принадлежности перед девушкой и снова подошла к большому окну в своем гипнотарии. Ты поплачь, а я подумаю… Вера открыла створку окна и вдохнула свежий воздух. Он наполнил легкие сентябрьским ароматом, словно какой-то невидимый парфюмер соединил во флаконе и вылил в воздух смесь из запахов созревших каштанов, спелых херсонских арбузов, кустов вечнозеленой туи и высаженных вместо изгороди во дворе клиники мохнатых столбиков можжевельника.
Пусть и Алиса вдохнет этот запах, успокоится… Почему-то лето всегда подытоживается сентябрьскими депрессиями. И именно летом, как утверждает равнодушная статистика, хоть это и странно, количество суицидов растет. Вот и у тебя, Алиса, подавленность и хандра. Ты обожжена одиночеством. Тебе кажется, что окружающие тебя избегают, общаются с тобой вынужденно. В итоге ты сама от них отчуждаешься, прекращаешь все связи. Страдаешь и злишься на всех, но больше всего – на себя. Такая вот перевернутая злоба, принимающая форму самообвинения. Депрессий «просто так» не бывает. И у твоей тоже есть как минимум три причинно-следственных уровня. На физиологическом уровне – нехватка в мозгу эндорфинов, так называемых «райских веществ», поддерживающих настроение и тонус. На индивидуально-психологическом – нехватка общения и душевной поддержки, недостача любви. А на социально-психологическом – внезапная потеря жизненной перспективы, дефицит смысла существования…
Понятно, что брак с англичанином мечтался сказкой. А обернулся для тебя хоть и не трагедией, но явно грустной историей. В браках это бывает, но с твоим Джоном еще не все так ясно. Может, он и виноват, что прятал письмо, но ты его, судя по всему, бросила. А это поступок поспешный, поступок человека слабого. Впрочем, посмотрим.
Вторая, перевернувшая твою жизнь, точка – «семейное дело»: смерть матери, арест отца и его скоропостижный уход из жизни. Рана зажила когда-то, но новые обстоятельства содрали с нее корку. Это больно. И теперь ты, Алиса, испытываешь мучительную душевную боль, невыносимую тоску. Бедная девочка, твое горе не с кем разделить. И поэтому ты расцениваешь потерю близких как собственную тяжелую жизненную неудачу. Как поражение.
Ну что ж, Алиса, начнем-ка мы с тобой душевное общение, именуемое психотерапией. Точнее, продолжим. Я буду вынуждена расспрашивать, продираться через недомолвки и умолчания. Но иначе нельзя. Проблемы только извне кажутся схожими, а на деле уникальны. Так что придется тебе рассказывать и вспоминать, а я помогу. И по мере углубления в свою проблему ты у меня, как миленькая, начнешь вскоре и сама понимать что к чему. Увидишь всю свою историю словно со стороны. Научишься отвечать за свои решения. А решать-то тебе нужно… Конечно, не любой ценой. Эмоциональное состояние пациента важнее достижения любых целей какой угодно ценой. А бывают проблемы вообще неразрешимые, и тебе предстоит научиться жить с этим. Потому что только в математике у каждой задачи есть решение. Как в школе: заглядываешь в конец учебника и смотришь, как решать, если сама не можешь. А вот в области человеческих отношений сплошь и рядом попадаются задачи, не имеющие решения. У человеческих задач условия меняются с трудом. Чаще отсекаются, но тогда рана много лет будет болеть. И неизвестно, заживет ли.
А в-третьих… Я что, уже решила распутывать Алисино «семейное дело»?
Вера прислушалась к себе. С недавних пор в ее душе поселился солнечный зайчик счастья. У этого прекрасного чувства было имя: Андрей. Вера улыбнулась даже от того, как мысленно звучало это главное в ее жизни имя. До появления Андрея она вряд ли стала бы вмешиваться в столь трудное дело. Но теперь… Теперь все было иначе. Ей хотелось, чтобы свет новорожденной любви помогал не только ей самой, но и другим людям. Словно из бездонного колодца, она черпала из своей души целительную энергию, чувствовала в себе необыкновенный запас сил. Отчего не поделиться «золотым» запасом с такой симпатичной женщиной?
Вера еще раз взглянула на свою пациентку. Слезы кончились, напряжение ушло. Лицо Алисы расслабилось, руки перестали дрожать. Она даже попыталась посмотреть на свое положение с практической стороны.
– Если вы согласитесь помочь мне, я заплачу любую сумму, какую вы назовете, – пролепетала она не очень уверенно, не зная, как доктор отнесется к такому повороту разговора. – Я действительно состоятельная женщина!
– Если я соглашусь помогать, вопрос о деньгах мы решим в рабочем порядке, – просто ответила Вера. – Я не домохозяйка, которая от скуки занимается распутыванием узлов жизни. Это только в сериалах героиня-любительница ведет успешное расследование. В реальности каждый должен заниматься своим делом. Вы можете меня нанять как профессионального психоаналитика для решения определенной задачи. И мой гонорар будет зависеть от времени и усилий, потраченных на ее решение. Но есть еще некоторые условия.
– Ой, Вера Алексеевна! Я заранее согласна на любые ваши условия. Только помогите!
– Хорошо. Тогда слушайте очень внимательно. Для начала мне нужно будет поговорить со всеми участниками тех давних событий. С членами вашей семьи и друзьями дома. Но при этом… Вот, к примеру, вопрос: вы способны ради достижения результата лгать близким? Хитрить?
– У меня никогда не было такой необходимости. Я вообще-то не люблю вранья. Кто-то сказал, что лгун должен иметь хорошую память, чтобы помнить, кому, когда и что именно он наврал. В этом отношении вам больше бы подошел мой брат Виктор. Он профессиональный враль! Слова не скажет, чтоб не присочинить! А мне вот кажется, что проще жить без вранья. Но если это необходимо… Я готова.
