Всякий раз выходя из комнаты, он инстинктивно хватался за пистолет и лишь усилием воли заставлял себя убрать его обратно. Уже с двенадцати лет Сет не выходил из дома без пистолета. Безоружным Сет чувствовал себя голым.
Но здесь были другие места и другое время. И он был другим человеком.
* * *
Пич Брейди не помнил ничего из первых пяти лет своей жизни. Полковник Айк рассказал, что его нашли трехлетним ребенком, бредущим через пустыню вдалеке от лагеря поселенцев, который, по-видимому, стал жертвой кровавой расправы индейцев. Следующие два года найденыш не произносил ни слова. Полковник стал звать его Пич, потому что копна его густых белокурых волос напоминала о персиках Джорджии. Брейди же была фамилия фотографа с востока, чьи работы на военную тему восхищали полковника.
Первыми воспоминаниями Пича были солнечный, ясный день, поле, усеянное алыми маками, и чалый мерин, пасущийся рядом. Он посмотрел на полковника, рассмеялся, и началась его жизнь.
Сначала были только он сам и полковник. Потом появились братья Бартоу и Рыжий Англичанин. Пять славных лет они проездили вместе. Но однажды Джима Бартоу сразила пуля в Шайенне, а его брата Кейла линчевали, когда он преследовал шерифа, застрелившего Джима. Мэт Бартоу мало на что годился после случившегося. Зимой в Сьерре он подцепил лихорадку и как-то ночью умер в мучениях. Рыжий долю пропадал где-то один, говорили, что его застрелили за карточным столом. После этого Пич и полковник вновь остались втроем с переменчивым временем.
Пэт Гаррет убил Малыша Билли. Янгеры, Джеймсы уходили один за другим. Страну вдоль и поперек исчертили железнодорожные пути и опутали телеграфные провода. Там, где еще недавно паслись стада быков, вырастали школы и церкви. В те времена все либо погибало, либо менялось. Полковник был достаточно мудр, чтобы понять это, но не Пич.
Жизнь Пича долгие годы заполняли рассказы о походах, приключениях в степи, мечты перед костром. Мечты приходили и уходили, снова возвращались, пока наконец не теряли свой блеск. Особенно одна мечта, о полковнике Айке и Огастесе Синклере, их приключениях на войне и во время золотой лихорадки… Даже теперь в ушах Пича звучал голос полковника, рассказывающего одно и то же по многу раз, без изменений:
"Огастес был мне как брат. Война объединяет людей, ты знаешь. Мы присматривали друг за другом. Его жена и маленькая дочка были мне как родные. Он был богат, имел плантацию недалеко от Чарлстона. Сам я был просто бедняком с фермы в Маунт-Плезант, но старик Огастес и я заботились друг о друге.
Янки прорвали оборону возле Чарлстона, и мы с Огастесом отстали от нашего полка. Только чудом нам удалось выбраться по запасному железнодорожному пути в вагоне, который был в руках северян. Это было просто чудо, чудо".
* * *
Сет дал голосам прошлого раствориться во влажном воздухе и, сосредоточился на происходившем в настоящий момент. Кривая улыбка скользнула по губам, когда он увидел, как женская фигурка в траурном платье перебежала через довольно необычный сад и подошла к заднему крыльцу некоего дома. В этом доме располагалось заведение, одно из тех, которые известны в любом городе, и большом и маленьком, даже в селении. Женщина, даже не оглянувшись, поспешно вошла внутрь.
Конечно, она не могла спутать этот дом с каким-нибудь другим. Хотя бы потому, что он был в лучшем состоянии, чем остальные, свежевыкрашенный, из хорошего, чистого кирпича, с дверными ручками из полированной латуни. Посетители заведения входили и выходили незамеченными благодаря высокой ограде и наглухо задернутым шторам в тот ранний час, когда добропорядочные женщины распахивают окна. Похоже, здесь не ждали гостей с утра. Что же там могла делать такая женщина, как Лорел Синклер?
Сет постоял некоторое время, тщательно обдумывая ситуацию, поскольку полковник всегда учил, что нет ничего глупее, чем принимать решение в спешке. Сет оглядел улицу и увидел темнокожего мужчину, сидевшего на тротуаре и с тоской взиравшего на экипажи, теснившиеся в дорожной пыли. Сет подошел к нему.
— Хочешь заработать пять долларов? — спросил он.
Глава 2
Обычно дамы и господа чарлстонского света, говоря о Лорел Синклер Лоутон, всякий раз недоуменно покачивали головами и печально вздыхали. Она была совершенно непредсказуема. Они принадлежали к старой гвардии, несколько поколений их семей создали Юг. Как и подобает настоящим аристократам, они перенесли гражданскую войну, разруху, стихийные бедствия с высоко поднятой головой, сохранив чувство собственного достоинства. Состояния были растрачены, сыновья убиты, дочери вынуждены искать мужей ниже себя по положению. Янки постепенно проникали в лучшие дома города. Но несмотря на перемены, правила, издавна определявшие поведение знатных леди и джентльменов, не изменились. По-прежнему жесткая, непреодолимая грань отделяла светское общество Чарлстона от всего прочего мира. Лорел Синклер уже была в опасной близости от этой грани, но еще не переступила ее. Из уважения к доброму имени семьи ей многое прощали. Ведь она оставалась частью их мира и была под защитой и покровительством старой гвардии.
Мать Лорел была красавицей француженкой родом из Нового Орлеана. Рассказывали, что сам Наполеон Бонапарт приходился дальним родственником этой семье. Отец был одним из многих павших героев славного Юга. Его семья, включая и покойного Джонаса Синклера, принадлежала к первым поселенцам — основателям и строителям Чарлстона.
Три года назад Лорел вступила в достойный союз с Джонни Лоутоном из Колумбии. И когда в канун Рождества состоялись их свадьба и отъезд в деревню, жители города облегченно вздохнули. Увы, через три недели Лорел вернулась. Под Новый год ее муж скончался от крупозного воспаления легких. Многие поговаривали, что на ее возвращении настояла свекровь. Легкоранимая, она не смогла бы ужиться со своенравной невесткой, как и любая на ее месте.
Чего только Лорел не вытворяла! Сама ходила за покупками и громко торговалась на рынке, вместо того чтобы посылать служанку, как подобает истинной леди. С вечера до утра отплясывала польку. К тому же вела себя слишком вольно с Питером Бартоном. Не то чтобы в ее поведении было что-то непристойное, но их непрекращающееся общение отвлекало молодого человека от прочих девушек на выданье. А в те времена мужчин не хватало, и Лорел все осуждали.
Три раза в неделю Лорел посещала клуб ветеранов, и это особенно настораживало. Там она не только без малейшего смущения слушала разговоры мужчин, но еще и играла в покер. Кончилось тем, что на ближайшем собрании Мемориального дамского общества поступки Лорел решено было вынести на обсуждение. Атмосфера накалилась, и последствия могли оказаться печальными, если бы не Кэролайн. Робким, дрожащим голосом она вступилась за кузину, объяснив, что та просто желает привнести немного тепла и покоя в жизнь отважных героев войны, за что ее следовало бы поблагодарить, а не укорять. Разве в их собственных семьях не чтят память погибшего отца, брата или мужа?
Между тем игра в карты шла не на деньги, а на спички. Что же в этом плохого? С Лорел следовало бы взять пример остальным и, отбросив ложную скромность, помочь тем, кто в этом нуждается. При этих словах благородные дамы расчувствовались и разразились слезами. С того дня они каждую неделю посещали клуб ветеранов и приносили цветы и полные корзины фруктов. Ветеранам нравилось общество веселой мисс Лорел, но все эти чопорные особы только смущали их, и они не знали, как от них избавиться.
