— Ну хорошо. Я говорю вам: «Почему бы нет?» Почему бы мне не положить трубку? До свидания.
Ирина с изумлением отняла трубку от уха и даже посмотрела на нее с интересом. Неужели отбилась?
Судя по всему — да. Если он не последний идиот, а по разговору — вовсе даже нет, то он не станет ей больше звонить.
Она положила трубку на рычаг и пошла на кухню, где ждал ее кусок мяса, от которого она успела отъесть только чуточку. Черт бы его побрал, этого типа, не дал насладиться как следует. Она жевала остывшее мясо, заедая его холодными ломтиками помидоров и огурцов, жевала нежную зелень укропа и не чувствовала вкуса. Нет, надо собраться, взять себя в руки.
Ирина отложила вилку и нож, села на стул, безвольно опустила руки, наклонила голову, раздвинула колени. Понемногу тело становилось ватным, словно вся энергия ушла из него и оно готово вобрать в себя новую, ничем незамутненную.
Потом Ирина медленно подняла голову, втянула в себя воздух, чувствуя, как он доходит до солнечного сплетения. Ее тело наполнялось свежей силой, в этом потоке уже не было ничего чужого, наносного, суетного. Хорошо, хорошо, хорошо, — хвалила она себя.
Ирина наконец села прямо, оглядела стол, ощутила, как слюна наполнила рот, ей очень захотелось съесть мясо, такое нежное, аппетитное, так замечательно пахнущее. Она занесла нож над тарелкой, прицелилась… Но рука дернулась от нового телефонного звонка.
Она положила приборы на стол и широкими шагами вышла из кухни.
— Да! — бросила она в трубку.
— Завтра в час дня в маленькой кондитерской в Камергерском, который был Художественным проездом, — услышала она.
— Это снова вы! Вы дадите мне съесть кусок мяса? — прорычала Ирина в трубку.
— Вряд ли. Там только кофе и пирожное. Еще могу угостить ликером. — Он хмыкнул.
— Не хочу вас больше слушать! Приду! — сказала Ирина и швырнула трубку.
Она шла на кухню, соображая, где там кондитерская? Раньше никогда ее там не было. Он сказал в Художественном проезде или возле художественного театра? Если позвонит снова, надо уточнить.
Нет, он больше не позвонит. Кажется, этот тип кое-чему обучен. Он ведь действовал по принципу, который психологи называют принцип трех «да». Он вырвал у нее три «да», прямо сейчас одно и до этого еще два: она везла пакет? Да. Она отдала пакет? Да. После трех «да» человек уже не способен сказать «нет». Элементарный прием, она делилась им не раз со своими учениками.
3
Курсы русского языка для иностранцев, которые Ирина Свиридова организовала вместе с несколькими коллегами в начале девяностых, приносили неплохой доход. Кроме того, их фирмочка оказывала разовые услуги — отправка факсов на английском, организация семинаров для иностранцев. Как-то само собой произошло, что Ирина стала хозяйкой этого дела, может быть, потому что из всех коллег она нуждалась больше других — Петруша рос и нужны были деньги.
Она пришла в офис в Варсонофьевском переулке как обычно, к восьми, раньше всех на час. В девять явятся коллеги, ее первый зам Лариса, и она же заведующая учебным процессом. Ирина хотела посидеть до девяти в одиночестве и на свежую голову, в полной тишине понять, что происходит в их бизнесе на данный момент.
Лариса обещала подготовить все материалы, и их надо искать в файловых папках, а все подробности — в самом компьютере.
Ирине нравился тихий утренний час, когда нигде никого, только один охранник внизу, в подъезде, — сотрудники из других фирм-арендаторов не приходят так рано в это старое-престарое здание.
Ирине нравилось сочетание ветхости снаружи и свежести внутри — это ей напоминало старинную русскую «доху» — сверху тряпица, а под ней соболиный мех. То есть снаружи — на копейку, а внутри — целое состояние. Это теперь носят шубы мехом наружу, но прежде поступали наоборот.
Она уселась за свой стол и принялась листать страницу за страницей. Они шелестели, глаза скользили по бумаге, но голова была занята другим. Ирине показалось, что в кабинете душно, она включила кондиционер, ей стало холодно. За окном, ребристым от вертикальных жалюзи, падали, медленно кружась, листья, желтые и еще не до конца пожелтевшие, оставляя нагими растопыренные ветви старой корявой липы.
Она пыталась найти другую причину, мешающую сосредоточиться — не звонок Ольги из Лондона и не звонок Андрея вечером, и не предстоящую встречу сегодня среди дня. Но, не сумев найти ничего иного, Ирина разозлилась на себя и приказала выкинуть это из головы. В конце концов, эти люди стремились к собственному удобству, рисковали из-за собственной выгоды. Они использовали ее как инструмент. Поэтому она должна и реагировать как тупой инструмент.
Ей не в чем себя упрекнуть.
Ирина углубилась в бумаги. Время приближалось к девяти, вот-вот должна появиться Лариса, с ней придется кое-что обсудить, поняла Ирина. Ей показалось, что у них истончается поток учеников, а стало быть, надо суетиться.
Конечно, с бывшими коллегами работать удобно, но это — с одной стороны. Старинные дружеские связи мешали руководить коллегами так, как надо. Если бы на месте Ларисы была другая женщина, то Ирина устроила бы ей вздрючку.
По четким быстрым шагам в коридоре Ирина поняла: Лариса Казанцева.
— Ух ты! Классно выглядишь, Ирка! — завопила Лариса, едва переступив через порог. — Настоящая английская леди!
— Да, я старалась, — улыбнулась Ирина, вставая из-за стола и притопывая ногой, обутой в новые английские черные лодочки.
— А юбка-то, юбка! — не унималась Лариса.
— Представь себе, настоящий шотландский килт, мечта моей жизни. Когда я впервые попала в Лондон, а это было о-очень давно, эти юбки меня достали. Я обнюхивала все витрины, но, увы, они были мне не по деньгам.
— А теперь по деньгам?
— Ага, по тем, которые у меня были.
— А про джемперочек я молчу. Это, конечно, шотландская шерсть, и он тебе ужасно идет. — Лариса говорила, уткнувшись носом в сумку, вынимая обед и отправляя его в холодильник. Потом снова зарылась в глубины черной сумки и вынула ежедневник, без которого Ларису невозможно было представить. — Ну, как дела у ребенка?
— Все замечательно. Петруша приступил. Он хорошо устроился. В комнате еще два мальчика.
— Откуда?
— Это славянское отделение, поэтому один парнишка из Польши, один из Белоруссии. Он доволен. Я тоже. — Ирина вздохнула с явным удовольствием.
— Ну а вообще как? По Лондону погуляла?
— Да, конечно. — Ирина вдруг почувствовала, что у себя в кабинете, разговаривая с Ларисой, которая столько лет каждый день с ней рядом, она вдруг ощутила, что напряжение от произошедшего отпустило ее, и предстоящая встреча с незнакомым человеком больше не казалась ей неподъемной тяжестью. Господи, да сколько встреч у нее было? Вся работа, весь ее бизнес — встречи. Она вдруг рассмеялась, и в ее смехе было облегчение. — На экскурсии я не ездила…
