Хэлу следовало прикрыться плавучей пристанью, пока дерево не разнесло судно в щепки, а потом мгновенно вывернуть в сторону от причала, чтобы не протаранить его, однако необычная для апреля высокая вода и быстрое течение превращали выполнение этих маневров в горячечный бред пьяного, мечтающего о славе.
Послушная скаковая лошадь, которой, в сущности, и была «Красотка», немедленно отреагировала на команду и начала выполнять поворот, устремляясь под спасительное прикрытие причала. Ответ Нортона из машинного отделения пришел с неистовой пляской колокола, и тут же из высоких труб с ревом взметнулись клубы дыма.
Пассажиры с трудом удерживали равновесие на накренившейся палубе; послышались крики. В клетках позади капитанского мостика сердито раскудахтались куры, а с главной палубы подали недовольный голос две дойные коровы. Помощник капитана О'Брайен, разразившись нецензурной бранью, приказал команде вооружиться шестами и баграми, чтобы отвести от «Красотки» беду.
Бурлящий коричневый водоворот стремительно нес дерево, кидая его из стороны в сторону, взбивая воду в грязный пенный бульон, потом внезапно корни, вырванные вместе с землей, исчезли из виду, погрузившись в пучину, словно дерево вознамерилось укорениться на дне реки.
Затаив дыхание, Хэл замер в ожидании.
Подхваченное быстрым течением, дерево закружилось как волчок и снова ринулось на «Красотку».
Выругавшись, Хэл дал новую команду, и Нортон в машинном отделении отреагировал на этот раз еще быстрее. Из труб повалил густой черный дым, даже рубку обдавая смрадом. Хэл невольно порадовался, что борется с капризами Миссури вместе с Черным Джеком Нортоном, а не каким-то другим механиком из тех, что ходили по рекам западнее Миссисипи.
Выполняя крутой поворот, он молил только об одном – чтобы «Красотка» была чуточку менее расторопной и не врезалась носом в причал.
В это время притопленное дерево промчалось мимо пристани; течение по-прежнему несло его прямо на судно. Торчащие в стороны сучья грозили смертью, как штыковая атака.
Тяжелый топот ног на главной палубе дал знать, что по правому борту собрались матросы О'Брайена. Разбираемые любопытством пассажиры, уподобляясь стаду баранов, которым недостает ума бежать от опасности, бросились за ними.
Первый гибельный сук, приблизившийся к «Красотке», благополучно отвели багром, и постепенно багры и шесты отбили все атаки. Когда земляной ком, обвитый корнями, прошел в ярде от гребного колеса судна, пассажиры захлопали в ладоши, но тут на носу пронзительно завизжала женщина.
Хэл изо всех сил налег на штурвал, разворачивая «Красотку» в сторону реки, и просигналил в машинное отделение. Ответ Нортона прозвенел мгновенно: старый черт, вероятно, не мог дождаться этой команды.
Вода под гребным колесом парохода кипела в неистовстве, нос скользнул по илистому дну, и, содрогнувшись всем корпусом, судно вошло в глубокую воду. Матросы разразились ликованием, а О'Брайен снова обругал их, хотя и не так яростно, как раньше, и отослал готовиться к швартовке.
Хэл выправил штурвал и отдал команду «малый вперед», а пять минут спустя «Красотка чероки» благополучно замерла у причала. Матросы спустили трап, и пассажиры заторопились на берег, в то время как на главной палубе чернокожие матросы приступили к разгрузке судна, сопровождая свой труд ритмичной мелодией, в которой солировал Хезекая. Они явно рассчитывали подзаработать на пении и рекламе «Красотки».
Чуть впереди «Красотки» стояло расфуфыренное судно Алоизия Хатчера «Спартанец»; его трубы в этом сезоне тянулись выше прежнего, вероятно чтобы огонь в котлах пылал еще жарче. Судя по всему, Хатчер намеревался удержать рекорд скорости, отвоеванный у «Красотки». Хэл напомнил себе о необходимости поговорить с Белькуром, чтобы тот сохранял бдительность на случай возможных трюкачеств Хатчера в этом рейсе.
По Франт-стрит важно катили фургоны, между редкими строениями сновали пешеходы. Перед салуном местный пинкертон, детектив Джон Лонгботтом, дотошно расспрашивал о чем-то двух мужчин.
Хэл невольно задумался, что они обсуждают; скорее всего, железнодорожный транспорт, но сегодня был понедельник, так что Лонгботтом не мог заниматься поисками пропавшей наследницы. Человек он был честный, прилежный и совершенно предсказуемый: по вторникам, согласно получаемому жалованью, обшаривал отели и пансионы Канзас-Сити в поисках мисс Скайлер. Занятие это было совершенно бесперспективное. Железные дороги имели скверную привычку то и дело снижать плату за проезд, пока не отобрали у речных судов все виды перевозок – как пассажирские, так и грузовые. Единственным человеком, до сих пор успешно высмеивавшим всемогущество железных дорог, была пропавшая наследница. Второй крупный акционер «Нью-Йорк Сентрал», Розалинда Скайлер, обладала состоянием, которому мог бы позавидовать сам коммодор Вандербилт, но она исчезла из модного дома своего опекуна в Манхэттене, возбудив в прессе массу безумных спекуляций, в то время как блюстители закона и сыщики бросились на ее поиски.
Поговаривали, что ее нет в живых. Подобные слухи распускали благотворительные учреждения, рассчитывавшие завладеть ее деньгами. Они даже подали иск в суд, однако никто особенно не обращал на них внимания.
Активнее всех занимались поисками железнодорожники: миля за милей прочесывали они пути, но даже слабого запаха французских духов не обнаружили. Осиротевшая юная леди, похоже, выигрывала гонку: речники бурно за нее болели и посмеивались над железнодорожниками.
Хэл как-то видел Розалинду в Нью-Йорке, на балу в доме своей сестры, где она сразу привлекла его взгляд. Редко встретишь высокую женщину с гордо поднятой головой; чаще такие сутулятся, чтобы казаться меньше ростом. Огромные серые глаза красавицы, подвижный рот и густая масса золотисто-каштановых кудрей вызывали прилив крови к чреслам и порождали страстное желание немедленно заявить на нее свои права. Хэл с удовольствием затащил бы ее наверх и любил до тех пор, пока она не забыла бы обо всем на свете, кроме его имени, а потом, проснувшись поутру, он бы снова ею наслаждался. Столь опасной женщины Хэл еще не встречал, ибо она возбуждала в нем желание остаться.
Усилием воли Хэл заставил себя вернуться к делам насущным, а именно к заполнению судового журнала. Его так и подмывало сравнить железную дорогу с происками Сатаны, особенно когда он видел, как мало первоклассных пакетботов швартуется к причалу Уэстпорта. И все же он отверг эту идею, желая быстрее отправиться домой, отдохнуть и подготовиться к встрече с Виолой и Уильямом. После многолетней переписки с сестрой он должен сыграть роль хорошей рекламы увеселений в Канзас-Сити.
В рубку вошел Антуан Белькур, второй штурман судна.
– Мои поздравления, Линдсей; ты очень аккуратно пришвартовал «Красотку».
Хэл улыбнулся своему наставнику, пропуская похвалу мимо ушей.
– Это достаточно легко, когда течение имеет то же направление, что и во время половодья в прошлом году. Хотя скорость была чуточку выше – шесть миль в час, полагаю.
