Пинч кашлянул.
— По-моему, эта гнедая захромала.
— Разве? — Джаспер махнул рукой. — Не важно. Нельзя сравнивать леди с лошадьми, ни в коем случае. Важно то, что уже три часа как мы помолвлены, а мисс Флеминг все еще не отказала мне. Уверен, это производит на тебя впечатление.
— Положительный признак, милорд, но, позвольте заметить, мисс Темплтон ждала до самой свадьбы, чтобы отменить помолвку.
— А, но в данном случае это самой мисс Флеминг принадлежит идея брака.
— В самом деле, милорд?
Джаспер сделал паузу и перестал, скрести левую ногу.
— Но я бы не хотел, чтобы это вышло за стены этой комнаты.
Пинч напрягся.
— Да, милорд.
Джаспер поморщился. Черт, он оскорбил Пинча.
— Не следует ранить чувства дамы, даже если она сама бросилась к моим ногам.
— Бросилась, милорд?
— Образно говоря, да. — Джаспер взмахнул щеткой на длинной ручке, облив водой стоявшее рядом кресло. — У нее, кажется, создалось впечатление, что мне необходимо жениться, и она этим воспользовалась.
Пинч удивился:
— И вы не вывели ее из этого заблуждения?
— Пинч, разве я не говорил тебе, что никогда не надо возражать леди? Это не по-джентльменски и к тому же пустая трата времени — они все равно будут верить в то, во что им хочется верить. — Джаспер потер щеткой нос. — Кроме того, должен же я когда-то жениться. Жениться и, подобно всем моим благородным предкам, продолжить наш род. Бесполезно надеяться, что этого можно избежать. Ребенок мужского пола, предпочтительно хотя бы с некоторым количеством мозгов в голове, должен стать следующим носителем имени древнего рода Вейлов. Таким образом, это обеспечит мне несколько месяцев развлечений и ухаживания за другой девушкой.
— Значит, с вашей точки зрения, одна девушка вполне может заменить другую, милорд?
— Да, — ответил Джаспер, но тут же спохватился: — Нет. Черт бы тебя побрал, Пинч, с твоей судейской логикой! В ней есть что-то такое… Не знаю, как это выразить. Она совсем не такая леди, которую я бы выбрал, но когда она стояла там, такая смелая и в то же время недовольная мной, как будто я спорил с ней… Хотя, думаю, я был довольно любезен и даже очарователен. Если только это не было запоздалой реакцией на виски, выпитое накануне.
— Естественно, милорд, — проворчал Пинч.
— Между прочим, я пытаюсь сказать: надеюсь, эта помолвка благополучно приведет меня к браку. Иначе очень скоро я приобрету репутацию тухлого яйца.
— Да, милорд.
Джаспер, нахмурившись, смотрел в потолок.
— Пинч, ты ведь не согласен со мной, когда я сравниваю себя с тухлым яйцом?
— Нет, милорд.
— Спасибо.
— Пожалуйста, милорд.
— Мы можем только молить Бога, чтобы мисс Флеминг не встретила за эти недели, оставшиеся до свадьбы, какого-нибудь викария. Особенно светловолосого.
— Именно так, милорд.
— Знаешь, — задумчиво проговорил Джаспер, — думаю, я никогда не встречал викария, который бы мне нравился.
— Именно так, милорд.
— У них, кажется, обычно не бывает подбородка. — Джаспер потрогал свой довольно длинный подбородок. — Вероятно, это такое требование ко всем английским священнослужителям. Как ты думаешь, это возможно?
— Возможно, да. Но нет, это маловероятно.
— Гм…
Пинч переложил стопку белья на верхнюю полку шкафа.
— Вы будете сегодня дома, милорд?
— Увы, нет. У меня еще есть дела.
— Ваше дело касается того человека, который сидит в Ньюгейтской тюрьме?
Джаспер перевел взгляд с потолка на своего камердинера. К обычно бесстрастному выражению на лице Пинча добавился чуть заметный прищур глаз, что у Пинча выражало беспокойство.
— Боюсь, что да. Скоро суд, и Торнтона наверняка приговорят к повешению. Когда его не станет, с ним умрет и все, что было ему известно.
Пинч подошел к нему с большой купальной простыней.
— Всегда считалось, ему есть что рассказать, — заметил Джаспер, выходя из ванны и закутываясь в простыню.
— Да, так всегда считалось, — подтвердил мистер Пинч. Все так же прищурясь, он наблюдал, как Джаспер вытирается.
— Простите меня, милорд, я не люблю говорить о том, чего не следует говорить на моем месте…
— Но ты все равно скажешь, — проворчал Джаспер. Камердинер, словно не слыша его, продолжал:
— Однако меня беспокоит, что вы становитесь, просто одержимы этим человеком. Он известный лжец. Что заставляет вас думать, что теперь он скажет правду?
— Ничего. — Джаспер отбросил полотенце и, подойдя к стулу, на котором лежала его одежда, начал одеваться, — Он лжец, насильник, убийца, и только Богу известно, кто еще. Только дурак поверит его слову. Но я не могу допустить, чтобы его повесили до того, как я попытаюсь узнать от него правду.
— Боюсь, он играет с вами ради собственного развлечения.
— Бесспорно, ты, как всегда, прав, Пинч, — сказал Джаспер, не глядя на своего камердинера, поскольку в это время он натягивал через голову рубашку. Он встретил Пинча после истребления Двадцать восьмого полка у Спиннерс-Фоллс. Пинч не участвовал в той битве. И у него не было потребности выяснить, кто предал полк. — Но это не имеет значения. Я должен идти.
Пинч принес ему башмаки.
— Хорошо, милорд.
Джаспер сел, надевая башмаки с пряжками.
— Не расстраивайся, Пинч. Этот человек не проживет и недели.
— Как скажете, милорд, — тихо отозвался Пинч, приводя ванну в порядок.
Джаспер в молчании закончил одеваться и подошел к туалетному столику, чтобы зачесать назад волосы. Пинч расправил его камзол.
— Надеюсь, вы не забыли, милорд, что мистер Дорнинг снова просил вашего присутствия на землях Вейлов в Оксфордшире.
— Черт! — Дорнинг был управляющим его землями и несколько раз обращался к нему с просьбой помочь разрешить земельные споры. А он все отказывал этому бедолаге из-за свадьбы, а вот теперь… — Дорнингу придется подождать несколько дней. Я не могу уехать, не переговорив, с братом мисс Флеминг и самой мисс Флеминг. Пожалуйста, напомни мне о нем еще раз, когда я вернусь.
Джаспер нырнул в свой камзол, схватил шляпу и вышел из комнаты, прежде чем Пинч успел что-либо возразить. Он сбежал с лестницы, кивнул дворецкому и вышел из дверей своего лондонского дома. У дома его ожидал один из конюхов с Белл, крупной гнедой кобылой. Джаспер поблагодарил конюха и сел в седло, успокаивая шарахнувшуюся в сторону лошадь. Улицы были полны народу, и лошадь шла медленным шагом. Джаспер направлялся на запад, туда, где над невысокими строениями возвышался купол собора Святого Павла.
