– Нет, вряд ли, – ответила я небрежно. – Это просто курортный роман.
– А ты хоть понимаешь, что Эндрю от тебя без ума? – спросил Грег. – Он очень преданный. Он не бабник. Ты просто должна дать ему шанс. Такие хорошие парни, как Эндрю, на дороге не валяются.
Тут я как раз вспомнила, как вечером в метель послала Эндрю в магазин, потому что мне было скучно и захотелось поиграть в триктрак. И как он охотно спустился со мной в долину, когда у меня сломалось крепление, и потерял полдня катания. Передо мной встало его огорченное лицо, когда он сегодня смотрел вслед отъезжавшему автобусу. А вслед за этим чередой прошли самодовольные подонки, с которыми я путалась всю жизнь. Понятно, почему я решила, что Эндрю – не мой тип. Он просто хороший парень! Я ни одного из них еще не встречала!
Весь полет я морально рвала волосы на голове. Что я наделала! Может быть, уже поздно что-то исправить? Что, если он выбросит меня из головы?
На следующий день, в воскресенье, я провела полдня, в ажиотаже бегая по квартире, пока не наступило полвосьмого вечера по австрийскому времени, когда, как я знала, все собирались в баре выпить перед обедом. С трудом дождавшись нужного момента, я позвонила в надежде, что на карточке отеля указан правильный номер телефона.
Мне ответил Адам, один из лыжных тренеров.
– Позовите, пожалуйста, Эндрю.
– О, привет! Это ты, Линди?
Я была потрясена. Если бы меня спросили, кто я, я бы сказала, что сестра Эндрю, но, похоже, все воспринимали нас как одно целое, а я даже не подозревала об этом.
В первое свидание, вместо того чтобы повести меня в модный ресторан, Эндрю приготовил ужин у себя дома в Майда-вейл: цыпленок табака, салат, молодая кукуруза. Он даже сделал соус. Когда я приехала, он готовил на десерт шоколадный мусс. Я сфотографировала его за этим занятием, потому что никогда раньше не видела мужчину, делающего шоколадный мусс.
Неожиданно меня охватила паника. А вдруг он гомосексуалист?
Но после ужина он убедительно продемонстрировал свою традиционную ориентацию – и даже дважды. Я даже простила его за то, что перед этим он методично загрузил грязную посуду в машину.
– Как ты считаешь, у него привлекательная внешность? – спросила я Джил, показывая шоколадные фото Эндрю.
– Ну, не то чтобы привлекательная.
– Но ведь его не назовешь некрасивым?
– Нет, конечно, нет.
– У него красивые глаза, правда?
– Потрясающие. Мне нравятся карие глаза. Очень романтичные. Он кажется тебе смешным?
– По крайней мере, его одежда.
– Но ты можешь купить ему другую.
– Да, ты права.
– Ну а как он в постели? Ну ты понимаешь.
– О, очень хорошо. На самом деле.
– Ну, сначала всегда хорошо, правда? – сказала Джил. – Три раза за ночь, сзади, сбоку, на холодильнике. Но это длится недолго, не так ли?
– Недолго?
Я еще ни с кем не встречалась столько, чтобы это проверить. Я опять задумчиво посмотрела на фотографии.
– Но ты могла бы назвать его приятным? – спросила я снова.
– Сколько, ты сказала, он получает?
– Сорок тысяч.
– Поверь мне, – сказала Джил. – Он просто потрясающий.
Мне было в новинку встречаться с мужчиной, который меня обожал. Это было поразительно. Почему я раньше этого не испытала? Казалось, Эндрю было все равно, что я делала или как выглядела, для него я всегда была самой лучшей, его любимым зайчиком.
Помню, однажды я вернулась из спортзала и рассказала ему о женщине, с которой встретилась в раздевалке.
– У нее потрясающая фигура, когда она одета, – говорила я. – Но когда я увидела ее выходящей из душа, оказалось, что у нее ужасный целлюлит.
– А что такое целлюлит? – захотел узнать Эндрю.
Мне трудно себе представить, что кто-то, живя в современном мире, набитом женскими журналами, не знает, что такое целлюлит, но я все-таки объяснила:
– Понимаешь, это такие бугристые жировые отложения у женщин на бедрах.
Эндрю посмотрел на меня совершенно ошарашенный.
– Но ведь у тебя ничего такого нет, правда, зайчик? – простонал он.
Теперь я смотрела на него в крайнем удивлении. К этому моменту он видел меня голой не меньше четырехсот раз, но почему-то не заметил волнистой поверхности моих бедер.
– Нет, дорогой, конечно, у меня нет ничего подобного, – успокоила я Эндрю, благословляя в душе близоруких мужчин.
Вы ведь понимаете, что после этого я не могла не выйти за него замуж! Мы встречались уже два года, когда он загнал меня в отель за городом, вытащил обручальное кольцо, встал на одно колено, ну и так далее. Я плакала. Он плакал. Мы были очень счастливы.
Мои родители тоже обожали Эндрю. Особенно после того, как я сообщила, что, когда его сделают партнером – а это обязательно произойдет лет через пять или шесть, – я смогу убрать на чердак свою алюминиевую лестницу, переехать за город и выращивать лошадей. Или даже завести пару коз.
Что же случилось с моей головой, когда я собралась отправить все это псу под хвост, всего лишь посмотрев в глаза незнакомому парню в забитом народом помещении? Черт возьми, ведь это же прелюбодейство! В списке смертных грехов оно где-то между убийством и пожеланием осла ближнего своего, если я ничего не путаю.
Я слышала, как Эндрю хлопотал внизу, позвякивая чашками, – удивительно жизнерадостное маленькое существо. Эту его особенность я просто обожала. У Эндрю очень напряженная работа, но он ни от чего не взвивается к потолку и не падает духом. Он бывал сердитым, но я никогда не видела, чтобы он выходил из себя, как мои сослуживцы, которые орут во всю силу легких, если кто-нибудь позаимствует их степлер. Интересно, что бы сказал Эндрю, если бы узнал, что я вчера целовалась с другим мужчиной? С незнакомцем, которого подцепила на съемке. Не знаю, может быть, тогда он все-таки вышел бы из равновесия. Или сделал бы брови домиком и предложил мне еще чашку чая?
Я была ему худшей из жен. Как я могла вчера попасть в такое положение? То, что я выпила бутылку шампанского, еще не повод обжиматься с первым попавшимся парнем, который проходил мимо. Я что – студентка?
– Но он был просто потрясающий.
– Нет! Я не должна больше об этом думать.
– Когда он коснулся меня, я загорелась изнутри…
– Что ты делаешь?
– Он был естественным, как молодое, прекрасное животное.
– Почему бы тебе не заткнуться!
– Я знала, что так будет, как только увидела его.
– Хватит! Остановись! Перестань!
– И он тоже знал.
– Вспомни свои брачные обеты: быть верной и все такое.
