— Кто-то должен защищать вас! — сказал он брату, помогавшему ему спрятать следы преступления. — Подумай, что будет, если тысячи рабов восстанут против своих надзирателей. Вот, чего боятся египтяне, Аарон. Вот, почему они угнетают вас и пытаются до смерти нагрузить работой.
— Так вот, каким предводителем ты хочешь быть? Хочешь убивать их так же, как они убивают нас?
Разве таков их путь к спасению? Разве их избавитель должен быть воином, который поведет их на войну? Разве он должен дать им в руки меч? Ненависть, скопившаяся за годы рабства, переполнила Аарона. О, как же легко поддаться ей!
Известия разносились быстро, как мелкий песок, гонимый ветром по бескрайней пустыне, пока не докатились и до самого фараона. На следующий день, заметив, что евреи ссорились друг с другом, Моисей попытался остановить их, но неожиданно услышал в свой адрес:
— Кто поставил тебя начальником и судьей над нами?
— Не думаешь ли ты убить меня, как вчера убил египтянина?
Израильтяне не желали видеть его своим избавителем. Для них он был человек-загадка, ему нельзя было доверять.
На этот раз дочь фараона не смогла спасти своего приемного сына. Что остается делать человеку, которого ненавидит и преследует сам правитель, а соплеменники относятся с завистью и презрением?
Моисей исчез в пустыне, и о нем больше никто ничего не слышал.
Он пропал так быстро, что даже не успел попрощаться с матерью; она не переставала верить, что ее сын рожден освободить Израиль от рабства. Материнские надежды и мечты Моисей унес с собой в пустыню. Не прошло и года, как она умерла. Никто не знал, какая судьба постигла принцессу-египтянку — приемную мать Моисея, но фараон продолжал жить и строить города для своих запасов, возводить здания, и памятники, и собственную гробницу — свой самый величественный монумент. Однако не успели еще завершить усыпальницу, как саркофаг с набальзамированным телом властелина уже отправился в Долину Царей. Многотысячное шествие несло золотых идолов, вещи фараона и запас еды для его загробной жизни, которая, по их ожиданиям, будет еще более грандиозной, чем земная.
Теперь корона, украшенная головой змеи, покоилась на голове его преемника Рамсеса, равно как и меч, всегда занесенный над головами израильтян, находился в его руках. Жестокий и высокомерный, он предпочитал давить своих рабов ногами, вместо того чтобы убивать мечом. Когда Амрам, упав в глиняную яму, не смог подняться, его вниз лицом вдавили ногами в жижу, заставив там задохнуться.
Аарон был восьмидесяти трех лет и худой, как тростник. Он знал, что скоро умрет, а потом и его сыновья, и их сыновья, и так поколение за поколением.
Если только Бог не избавит их.
«Господи, Господи, почему Ты оставил Свой народ?»
Аарон молился от отчаяния и безысходности. Это было единственное право, которое у него осталось, — взывать к Богу о помощи. Разве Господь не заключил завет с Авраамом, Исааком и Иаковом? «Господи, Господи, услышь мою молитву! Помоги нам!» Если Бог есть, то где же Он? Видит ли Он кровавые полосы на их спинах, потускневшие взгляды их усталых глаз? Слышит ли Он вопль сынов Авраама? Отец и мать Аарона держались веры в невидимого Бога. «Где нам взять надежду, Господь? Как долго, о, Господи, как долго еще ждать? Когда Ты избавишь нас? Помоги нам! Боже, почему Ты не помогаешь нам?»
Родители Аарона уже давным-давно похоронены в песках. Аарон выполнил последнее желание отца и женился на Елисавете из племени Иуды. Она подарила ему четырех прекрасных сыновей, а потом отошла в мир иной. Бывали дни, когда Аарон завидовал мертвым. По крайней мере, они были в покое. По крайней мере, их бесконечные молитвы, наконец, закончились, и Божье молчание больше их не беспокоило.
Кто-то приподнял его голову и дал напиться.
— Отец…
Аарон открыл глаза и увидел над собой своего сына Елеазара.
— Господь говорил со мной, — голос Аарона был еле слышен.
Елеазар наклонился ниже.
— Я не расслышал, отец. Что ты сказал?
Аарон плакал, не в состоянии вымолвить больше ни слова.
Господь, наконец, заговорил, и Аарон знал, что его жизнь уже никогда не будет прежней.
* * *
Позвав своих четырех сыновей — Надава, Авиуда, Елеазара и Ифамара и сестру Мариам, Аарон сказал им, что Бог повелел ему пойти навстречу Моисею в пустыню.
— Наш дядя мертв, — возразил Надав. — Это солнце говорило с тобой.
— Отец, прошло сорок лет, и от него не было ни одного известия.
Аарон поднял руку.
— Моисей жив.
— Отец, откуда ты знаешь, что это Бог говорил с тобой? — спросил Авиуд. — Ты целый день провел на солнцепеке. Это из-за жары, ведь не в первый раз тебе голову напекло.
— Аарон, ты уверен? — Мариам подперла руками щеки. — Мы так долго надеялись.
— Да. Я уверен. Никому не может померещиться подобный Голос. Не могу объяснить, да и нет времени пытаться. Вы все должны мне поверить!
Они заговорили разом:
— За границей Египта живут филистимляне.
— Отец, ты не выживешь в пустыне!
— Что мы скажем другим старейшинам, когда они спросят о тебе? Они захотят узнать, почему мы не удержали нашего отца от такой глупости.
— Тебя задержат, тебе не дадут даже дойти до торгового пути.
— А если и дойдешь, как ты собираешься там выживать?
— Кто пойдет с тобой?
— Отец, тебе же восемьдесят три года!
Елеазар положил руку ему на плечо.
— Я пойду с тобой, отец.
Мариам топнула ногой и прервала спор:
— Довольно! Дайте сказать своему отцу!
— Никто не пойдет со мной. Я пойду один, и Бог позаботится обо мне.
— Как ты отыщешь Моисея? Пустыня огромная. Как ты найдешь воду?
— И еду? Да ты не унесешь столько еды, чтобы хватило на такой долгий путь!
Мариам поднялась.
— Вы что, хотите отговорить отца выполнить Божье повеление?
— Сядь, Мариам. — Слова его сестры только добавили смущения, ведь Аарон мог все сказать и сам. — Бог призвал меня идти туда. Значит, Бог и укажет мне путь.
Разве он не молился все эти годы? Может быть, Моисей что-то знает. Наверное, Господь наконец-то собирается помочь Своему народу.
— Я должен верить, что Бог Авраама, Исаака и Иакова направит меня.
В его словах было больше уверенности, чем в сердце: их вопросы вызывали в нем тревогу. Почему они сомневаются в его словах? Он должен выполнить Божье повеление и идти. И скорее, пока смелость не покинула его.
* * *
Аарон вышел до восхода солнца, взяв с собой бурдюк с водой, семь пресных ячменных лепешек и посох. Он шел весь день. Он видел египтян, но они не обращали на него внимания, и, проходя мимо них, он заставлял себя идти твердо и уверенно. Господь дал ему цель и надежду. На него больше не давила усталость, его не удручало безысходное отчаяние. Шагая, он чувствовал себя обновленным. «Бог существует. Бог заговорил». Бог сказал ему, куда идти и кого встретить — Моисея!
