Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Мистер Норрис был искренне обижен:
— Нет, вы видели? Он не стал пробовать суп. Он не захотел признаться в том, что суп приготовлен не так. Боже мой, какие твердолобые порой попадаются люди!
Однако буквально через несколько минут он уже и думать забыл об этом маленьком разочаровании в человеческой природе. И с величайшим вниманием принялся изучать карту вин:
— Так, поглядим… Поглядим… Как вы смотрите на то, чтобы рискнуть и заказать рейнвейн? Не против? Имейте в виду, чистой воды лотерея. В поездах всегда нужно рассчитывать на худший из возможных вариантов. Но думаю, мы все-таки рискнем. Как вы считаете?
Рейнвейн был подан и оказался превыше всяческих похвал. Такого славного рейнвейна мистер Норрис, по его словам, не пробовал с тех пор, как обедал в прошлом году со шведским посланником в Вене. А еще были почки, его излюбленное блюдо.
— Надо же, — с видимым удовольствием заметил он, — а я, оказывается, всерьез проголодался… Если хотите попробовать настоящие почки, езжайте в Будапешт. Для меня это было просто откровением… Надо сказать, эти тоже приготовлены превосходно. Вы со мной согласны? Поистине превосходно. Поначалу мне показалось, что я распробовал этот противный красный перец, но, видимо, просто разыгралось воображение. — Он подозвал официанта:
— Вы не могли бы передать шефу мое искреннее восхищение и сказать, что с таким изумительным обедом его можно только поздравить? Благодарю вас. А теперь принесите-ка мне сигару.
Принесенные сигары долго обнюхивались и взвешивались между большим и средним пальцем. Наконец мистер Норрис выбрал самую крупную на всем подносе:
— Как, дорогой мой мальчик, вы не курите сигар? Нет, вы положительно должны попробовать. Ну что ж, может быть, вам в таком случае свойственны какие-то другие пороки?
К этому времени он пребывал уже в самом радужном расположении духа.
— Надо заметить, чем старше я становлюсь, тем больше ценю маленькие радости жизни. Я уже давно взял себе за правило путешествовать исключительно первым классом. Стоит того. С вами здесь обращаются с куда большей предупредительностью. Взять хотя бы сегодняшний день. Если бы я не сидел в купе третьего класса, им бы и в голову не пришло меня потревожить. Вот вам немецкий чиновник, от и до. «Нация офицеров запаса» — кажется, так их кто-то назвал? Прямо-таки не в бровь, а в глаз! До чего же верно…
Потом какое-то время мистер Норрис молча ковырял в зубах.
— Мое поколение привыкло воспринимать роскошь с эстетической точки зрения. Однако после войны люди как-то изменили свое к ней отношение. Теперь по большей части роскошь стала просто вопиющей. Удовольствия вкушаются примитивно, грубо. Вы не находите? Порой и сам начинаешь ощущать некоторое чувство вины: столько кругом страданий, опять же безработица. В Берлине в этом отношении очень худо. Очень… впрочем, вы и сами наверняка все знаете. Я, со своей стороны, делаю, конечно, все, что могу, но это же капля в море. — Мистер Норрис вздохнул и дотронулся губами до салфетки. — А мы здесь с вами купаемся в роскоши. Сторонники общественных реформ, вне всякого сомнения, нас бы за это осудили. Но тем не менее, если подумать, не пользуйся люди вагоном-рестораном, весь здешний обслуживающий персонал тоже вынужден был бы жить на пособие по безработице… Боже, боже мой. Жизнь в наши дни — такая сложная штука.
Расстались мы на вокзале Цоо. Мистер Норрис долго держал мою руку, невзирая на толкотню прибывших с нашим поездом пассажиров.
— Auf Wiedersehen, дорогой мой мальчик. Auf Wiedersehen. Прощаться не стану, потому что надеюсь увидеться с вами в самом ближайшем будущем. Все те маленькие неудобства, которые мне пришлось пережить в этой ужасной поездке, с лихвой компенсированы величайшим удовольствием от знакомства с вами. А теперь скажите, не согласились бы вы выпить со мной чаю, у меня на квартире, где-нибудь на этой неделе? Что, если в субботу? Вот моя карточка. Пожалуйста, не откажите.
Я пообещал, что приду.
Глава вторая
В квартире у мистера Норриса были две парадные двери. И стояли они бок о бок. В обеих были проделаны маленькие круглые глазки, и на обеих красовались отполированные до блеска ручки и медные таблички. На левой табличке было выгравировано: Артур Норрис. Частная квартира. На правой: Артур Норрис. Экспорт и импорт.
После секундной нерешительности я нажал на кнопку у левой двери. Звонок прозвучал неожиданно резко и громко; его наверняка нельзя было не услышать даже в самой отдаленной части квартиры. И тем не менее ничего не произошло. За исключением самого звонка, я не услышал изнутри ни звука. Я как раз собирался нажать на кнопку еще раз, когда вдруг заметил, что кто-то смотрит на меня через дверной глазок. Было ясно, что наблюдают за мной уже не первые две секунды. Я растерялся и совершенно не знал, что мне делать дальше — не то поиграть с глазком в гляделки, не то просто-напросто сделать вид, что ничего не заметил. Я с нарочитым видом принялся разглядывать потолок, пол, стены; затем, как бы невзначай, пробежался взглядом по двери, чтобы убедиться, что глаз исчез. Ничего подобного. Разозлившись, я повернулся к двери спиной. Прошла минута, не меньше.
Потом наконец щелкнул замок, и я обернулся — но открылась не левая дверь, а правая, Экспорт и импорт. На пороге стоял молодой человек.
— Могу я видеть мистера Норриса? — спросил я.
Молодой человек окинул меня подозрительным взглядом. Глаза у него были водянистого светло-желтого цвета и прыщавая, похожая на вчерашнюю кашу, кожа. Голова была большая и круглая, и она как-то не слишком удачно сидела на его невысоком полном теле. На нем была элегантная пиджачная пара и лакированные туфли. На вид он мне совершенно не понравился.
— Вам назначено?
— Так точно, — сказал я тоном как нельзя более резким.
И тут же на лице у молодого человека заиграла масленая улыбка:
— Ах да, вы, должно быть, мистер Брэдшоу? Если позволите, один момент.
И, к полному моему удивлению, он захлопнул дверь у меня перед носом только для того, чтобы секундой позже появиться в левой двери и отступить в сторону, приглашая меня войти. Его поведение показалось мне тем более удивительным, что, едва ступив через порог, я тут же заметил: та часть прихожей, которая относилась к Частной квартире, была отделена от Экспорта и импорта всего лишь тяжелой, плотно задернутой шторой.
— Мистер Норрис просил передать вам, что он выйдет буквально сию же минуту, — сказал большеголовый молодой человек, неслышно ступая по толстому ковру на самых кончиках своих туфель. Говорил он еле слышно, так, словно боялся, что нас могут подслушивать. Он открыл передо мной дверь просторной гостиной, молча усадил на стул и исчез.
Оставшись в одиночестве, я озадаченно огляделся вокруг. Мебель, ковер, цветовая гамма были подобраны со вкусом. Но в целом комната выглядела как-то бесхарактерно. Она была похожа на сценическую декорацию или витрину стильного мебельного магазина: элегантно, дорого, без каких бы то ни было излишеств. Честно сказать, мистер Норрис виделся мне на фоне куда более экзотическом; ему бы подошла какая-нибудь китайщина с алыми и золотыми драконами.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
