Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Бить его при добрых поварихах и медсестрах я не стал. Просто дождался вечера. Я знал, что Гапонова ожидает клизма перед сном. Знал я и то, что у Наташи есть привычка выходить на пару минут во время этого процесса. Как только она выпорхнула из процедурной, в комнате оказался я.
И вот лежит себе Гапонов с трубкой в жопе, весь сосредоточенный, что-то светлое у ублюдка недоразвитого мелькает в момент клизмирования в глазах… Наверное, ожидает невероятного внутреннего очищения, описанного в книжке, которую я недавно читал.
Легкий складной стул бесшумно перекочевал с пола в мои руки.
— Эй, Гапонов, — говорю я. И бью его по спине, животу, рукам, которыми он прикрывается… Шланг из него выскочил, и дерьмо хлещет на пол… Я целенаправленно бью его несколько раз по голове и бесшумно выскальзываю из кабинета. Здесь Петрович. Он сказал, что постоит «на стрёме». Уже слышен стук Наташиных каблучков, и мы быстро сворачиваем за угол. Потом бежим по коридору. Минуту спустя Петрович, пытаясь отдышаться после такого серьезного испытания, как бег, начинает смеяться. Я недоумённо смотрю на него. Задыхаясь, он машет рукой и всё равно хохочет. Наконец произносит:
— Выбил ты из него дерьмо в самом прямом смысле.
Я молчу. Петрович держится за грудь и натужно дышит. Потом говорит:
— Отфуярил ты его добряче…
— Как мамонта? — спрашиваю я.
— Лучше, — коротко ответил Петрович.
* * *
Потом мы расходимся в разные стороны. Петрович идет в свою палату, а я на пару этажей выше — к Юре, который сейчас наверняка торчит в Сети. Переступая через ступеньки, я вдруг вспомнил странный автоматический жест, который сделали мои руки в процедурной: перед тем как поднять стул, я, не задумываясь, втянул ладони в рукава и только после этого взялся за спинку.
Я остановился на последнем пролете и посмотрел на свои руки: кое-что я теперь о них знаю. Например, то что они не хотят иногда оставлять отпечатков на предметах. Ко всему прочему, судя по тому, как прошло мероприятие по наказанию Гапонова, я умею делать одну замечательную вещь — планировать.
— Чупа пихас! — громко приветствует меня Юра, смотря прямо в глаза.
— Что? — спрашиваю я.
— Чупа пахэро? — вопросительно произносит он, недоверчиво и в то же время хитро глядя на меня.
— ??? — я тоже пытаюсь изобразить нечто мышцами лица. Очевидно, получается не очень, потому что голос Юры, произносящий непонятные фразы, становится угрожающим и даже обвиняющим:
— Пахэро де мьерда?
— Чего? — я совсем растерялся.
Юра молчит и какое-то время, хмурясь, смотрит на меня. «Узнал о Гапонове», — проносится в голове. Вдруг Юра неожиданно улыбается:
— Расслабься… Это я проверял, может, ты случайно испанский знаешь?
Через минуту я отхлебываю из большой кружки горячий чай. Юра стучит по клавиатуре:
JOOD: Не-е… Я в армию не ходил. По идейным соображениям.
SWAN: И я не был в рядах доблестных ВС. Я сторонник формулы SEX & DRUGS & ROCK-N-ROLL. А два года строевой подготовки в неё не входят:)
URAN: Война вообще занятие для быков. Вот битлы тогда пытались протестовать против мочилова вьетнамцев и все такое.
MAXIMUS: Битлы — вообще круто. Все остальные — жалкое подобие. Эти педерасты с MODERN TALKING во главе.
JOOD: Да. Мы — рок-н-ролльный пипл, вообще талантливый пипл. Это попсари тупые. А те, кто воспитывался на Ленноне и компании, стали не последними людьми. Я вот, например, пишу серьезные статьи в научные журналы:)
SWAN: Да, битлы воспитали целое поколение достойных мужчин. Талантливых, неглупых, тех, кому противно любое проявление насилия.
MAXIMUS: Как представлю, сколько мог сделать Леннон, если бы его не застрелил тот психопат: (
МУХА: И правильно его грохнули, этого очкастого, близорукого ублюдка. С его сопливыми песнями.
JOOD: Эй! На святое не замахивайся, МУХА! За это по морде бьют: (
SWAN: Заткните эту стерву. Спихните её из чата: (
MAXIMUS: Это что за идеолог попсы, а?
МУХА: Что святое, JOOD?! Кто святой?! Ваши @баные Битлы, которых вы сделали богами? Иконами? Обожествили четверку наркоманов с гитарами и молитесь на них? Четыре сраных ничтожества — для вас дороже всего в мире. А они писают, между прочим, и какают, как и все остальные люди на этой планете. Ясно? Вот если бы Маккартни испражнялся настоящим апельсиновым соком, тогда ещё ладно бы
SWAN: Эй, давайте все выйдем из чата. Пусть эта дура сама с собой разговаривает…
МУХА: Что, SWAN? Тебе противно насилие? Ты представитель поколения достойных мужчин? Вы — сраные интеллектуалы с прищуром умных и добрых глаз, с упитанными белыми телами, жировыми складками, недоразвитыми сисястостями. Отвратительные сиськи — пародия на женскую грудь. Мне пох!!!! й ваши поэзия, проза и научные статьи в @баных научных журналах. Вы ничтожества. Вашего @баного Белого Бима с его Черным Ухом нужно было пристрелить в начале первой же главы, а потом издеваться над трупом ещё двести страниц. Любой парень из рабочих предместий шахтерских городов стоит десяти таких, как вы, уроды, сидящие за компьютерами по всему миру. Вы не сможете постоять за себя в уличной драке. Вы брызгаете в свои потные подмышки дорогой парфюм — но он не может отбить вашего отвратительного запаха — разложения, дерьма, затхлых мозгов и потных яиц.
— С ума сойти, — сказал Юра. — Такое ощущение, что человек ненавидит все формы жизни на планете Земля.
МУХА: Ладно. Пока, уроды… тролль-бот покинул здание
MAXIMUS: Что это было?
Утром огромный вахтовик Шевченко из соседней палаты многозначительно заглядывает в глаза здороваясь со мной. Я стою в коридоре и смотрю в окно: сегодня светит солнце и видно несколько высотных домов в отдалении. Это один из районов города. Именно этому городу принадлежит больничный комплекс, в котором я нахожусь сейчас. Город называется Тихий. Как мне объяснил Юра, это одно из самых северных поселений в стране. Здесь недалеко добывается газ. И Тихий — перевалочный пункт между Югом и Северными месторождениями. Постоянных жителей в городе около пятидесяти тысяч. Остальные — наемники, работающие вахтовым методом. Большинство пациентов в больнице — это как раз вахтовики. Есть жители ближайших городков и поселков. Есть аборигены, но они идут сюда неохотно.
— Что, Дровосек? — спрашивает меня невысокого роста мужичок. — Как оно?
Я смотрю на него. Мужик улыбается, жмет мне руку и идет дальше. Я опять отворачиваюсь к окну. Вижу, как снегоуборочные машины расчищают дорогу. Внизу, во дворе больничного комплекса несколько автомобилей с красными крестами. От них отрываются маленькие быстро тающие облачка дыма. Как я уже знаю, двигатели автомобилей скорой помощи на Севере не глушат. Иначе остывший движок потом не заведешь.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
