– Завтра? Нет!
– Спозаранку вылетаю в Южную Америку – но вернусь, ты и глазом моргнуть не успеешь. Вообще-то мне тридцатидневный отпуск полагается, вот только босс потребовал, чтобы я сперва смотался в Лиму и назад. Буквально надень.
Глаза Маэстры за очками задумчиво сощурились.
– Политическое убийство?
– Ты слишком много смотришь телевизор. Контора завербовала там в местные агенты одного весьма многообещающего типчика, выдала ему для прикрытия новехонькую «хонду» в качестве контрактного бонуса, а теперь он, видите ли, вздумал пойти на попятный.
– И ты его укокошишь максимально неприятным способом.
– Вернись на грешную землю. Я его «обработаю», попытаюсь уговорить остаться.
– А почему ты?
– Я так понимаю, потому что у нас образование сходное. Он окончил магистратуру в университете Майами по двум специальностям. Информатика и языки.
– Как насчет современной поэзии? – «подколола» старуха.
– Это вряд ли, Маэстра. Хотя, держу пари, парень способен процитировать строчку-другую из «Воя».[6]
– А какие у тебя планы на отпуск? Могу я рассчитывать на очередное вторжение?
– А то. И на новый браслет тоже. Как только вернусь, сразу – к тебе. И… э-э… я надеялся, ты уступишь мне коттеджик на Снокуалми[7]на недельку-другую. Уж слишком я цемента наглотался в этом году. Над тротуарами клубятся злые чары… Мне поболтать бы с ручейком, вдохнуть звездного света, подружиться с деревьями. А потом, может, в Сакраменто ненадолго слетаю, семейство порадую.
– Включая Сюзи?
– Хм… ну… хм… очень может статься, что и Сюзи окажется дома. Она ведь вроде бы еще в школу ходит.
– Разумеется, она ходит в школу! Она же несовершеннолетняя!
Маэстра умолкла и молчала так долго, что Свиттерс уже начал гадать про себя, не задремала ли она ненароком, как это водится у стариков. Либо так, либо на самом деле рассердилась не на шутку. Он откашлялся. Откашлялся еще раз – погромче.
– Южная Америка, – внезапно произнесла Маэстра. – Да.
– Отлично.
– Ничего отличного не вижу. В глазах этого конкретного ковбоя привлекательность Южной Америки стремится к нулю.
– Да уж наверное. Эскадроны смерти, нищета, коррупция, уничтожение дикой природы.
– Хм-м… ну да, есть и такое. – Свиттерс почесался, словно при одной только мысли о Южной Америке его тело начинало зудеть. – Кроме того, не следует закрывать глаза на тот факт, что она просто-напросто чертовски прыткая.
Маэстра озадаченно воззрилась на собеседника, но когда наконец заговорила, то не спросила, что тот подразумевает под эпитетом «прыткая», а лишь полюбопытствовала, в какую именно страну Южной Америки он едет.
– Перу.
– Перу. Да. Так мне и казалось. Лима, Перу.
Вновь воцарилось долгое молчание, но на сей раз Свиттерс отлично видел: Маэстра вовсе не впадает в старческую дремоту. Глаза ее одновременно щурились и делались ярче, пока не уподобились отверстиям, через которые в мир выдавливаются капли «Табаско»;[8]казалось, если прислушаться, то можно расслышать, как постреливают синаптические окончания: дзинь-дзинь-дзинь.
– Ого, – пробормотал он наконец, качая головой. – Если бы Дж. Роберт Оппенгеймер[9]так усердно ломал голову, вместо атомной бомбы он изобрел бы видеопокер.
Маэстра сардонически улыбнулась.
– Докажи мне, – промолвила она, – что рыцарство еще способно заработать себе на ленч в этом городе. – Она вытянула вперед руки, браслеты звякнули. – Извини, мне нужно выйти.
Свиттерса поразило, какая она легонькая и хрупкая. Тело ее – что сухая скорлупка в сравнении с сочной мякотью духа и голоса. Однако, как только Свиттерс помог Маэстре подняться на ноги, из комнаты она вышла весьма проворно, едва опираясь на грубо сработанную трость красного дерева, с которой щеголяла главным образом эффекта ради. Свиттерс слышал, как, спускаясь по ступеням, старуха выстукивала тростью – тук-тук-тук! – по столбикам перил.
Швырнув пальто на модем (под пальто обнаружились серый костюм из ирландского твида и плотная красная футболка), он неспешно подошел к окну библиотеки. Особняк Маэстры красовался на высоком обрыве округа Магнолия, названного так потому, что в давние времена некий ботанически неадекватный исследователь принял растущие там в изобилии мадроньи за не имеющий к ним отношения вид, украшающий собою более южные широты. Утесы Магнолии глядели на судоходные каналы, по которым всевозможные суда – от военных кораблей до нефтяных танкеров и вонючих ловцов лосося – проплывали из Тихого океана в доки Сиэтла через залив Хуан де Фука и Пьюджет-Саунд. Второй муж Маэстры был морским капитаном, владельцем буксирных судов, и любил приглядывать за приливами и отливами. В тот дождливый день капитану мало что удалось бы разглядеть. Небо и вода напоминали две створки одной и той же школьной доски в меловых разводах. Природа стерла цитаты и таблицу умножения, оставив лишь вид – панораму, которая скорее пустая рама, нежели панно.
Свиттерс отвернулся от туманной пустоты и тут же увидел явление прямо противоположное, а именно – четко очерченный предмет огненной расцветки. Это была тыква, вот только оранжевый цвет ее сгустился до такой интенсивности, будто она самовозгорелась прямо здесь, на столике в библиотеке. Свиттерс не знал, хватать ли огнетушитель или пасть ниц и прочесть молитву. Тыква пылала ослепительным пламенем – и при этом вращалась. По крайней мере так казалось минуту-другую. Свиттерс поморгал, протер глаза. А потом вспомнил, в чем дело.
Он напрочь позабыл о принятой ХТС. А его уже начало «цеплять», и здорово. Известно, что 150 мг 3,4-метиленди-оксиметамфетамина (если использовать правильный термин) галлюцинаций не вызывают; просто его чувства, судя по всему, многократно обострились. Памятуя об этом, Свиттерс выдвинул стул и уселся, глядя прямо на тыкву. Она уже не пылала огнем, но выглядела ужасно милой и дружелюбной, так что Свиттерс просто не мог не погладить ее пышные формы.
– Мы ищем дверцу в тыкве, – прошептал он, – однако в отличие от Золушкиной кареты влечет ее лишь собственное медленное созревание. – (И откуда это?) – Отвлекшись на зубастый блеск зерна, мышь даст ей округлиться, пожелтеть – ей, глобусу затонувших континентов, безликой главе, чья истинная суть ведома лишь хэллоуинскому ножу да отдельным представителям тыквенной полиции. О тыква, пузырь женщины-скво, прочнейшая из лун, мяч для пугала, во имя всех фермерских дочек мира сбрось капюшон и…
