И каждый вечер я словно зажат в тесном пространстве между миром убойного кино, в котором Лайла бросает того типа с фатовскими усиками, и тем очевидным, где просто наступает вечер. Был последний сеанс, и, если внутреннее чутье меня не подводит, тот самый момент, когда бывшая стриптизерша заставляет чувака в солнечных очках признаться ей, кто его подослал, чтобы он изгадил весь хром в ее квартире, где она сидит, завернувшись в полотенце, и смотрит на портрет брата, который разбился на мотоцикле, и в этот самый момент Лайла и я, мы видим, как один чувак, заложив руки за спину, неторопливо идет по ковру, которым здесь, в фойе, застелен пол, глядя в упор себе под ноги, словно в редкие зернышки попкорна, которые сегодня моя очередь пылесосить перед закрытием, впечатан кодекс рыцарской мудрости.
— А сейчас, — произносит женщина (если мне не изменяет память, она служила в авиации, но ее оттуда турнули за нарушение дисциплины), — нам предстоят духовные поиски.
Этот парень явно не с Мерсер-Айленда. Он старше меня. Он в том возрасте, когда рыцарство уже приносит свои плоды — надеюсь, надеюсь, надеюсь. И в руке у него куртка. Дойдя до эскалатора, он оторвал взгляд от ковра и посмотрел на нас обоих, после чего сделал то, что на его месте сделал бы и я, то есть подошел к Лайле.
— Эй, никто не находил тут ключи? Два ключа на кольце?
— Находил? — переспросила Лайла, продолжая жевать жвачку. — Да вроде нет, никто.
Парень нахмурился, посмотрел на меня, и тогда я тоже сделал гримасу — мол, прости, чувак, не было здесь никаких ключей.
— А есть у вас бюро находок или что-то подобное?
— Бюро находок у нас нет, — говорит Лайла, — только ящик, в котором лежат несколько свитеров, вон там, за попкорном. Но сегодня вечером никто ничего не находил. Вы потеряли их сегодня вечером?
— Да, — отвечает этот чувак. — Во сколько точно, не знаю, но сегодня. Два ключа на кольце. Нигде не могу их найти. Обыскал уже всю автостоянку, на всякий случай сходил даже в ресторан, где мы ели.
— Ничем не могу помочь. — Лайла слегка пожала плечами. Как бы предварительный прогон перед тем, как она пожмет плечами по-настоящему — «Извини», — когда в один прекрасный день я куплю ей цветы и положу их к ее ногам, к ее прекрасным кроссовкам. И, может быть, именно поэтому заговорил я. А может, все дело в куртке. Может, я просто мечтал о том моменте, когда на мне не будет дурацкого фирменного огнеупорного жилета, и если бы кто-то спросил меня, например, на одной из тех вечеринок, где напитки подают в настоящих бокалах, работал ли я когда-нибудь в кинотеатре, я бы позвонил жене на Манхэттен, домой, в квартирку, где все сияет хромом, и сказал бы: «Лайла, помнишь, как сто лет назад мы с тобой рвали пополам входные билеты? Тут чувак в куртке интересуется». И тогда бы мы с ней рассмеялись громким, здоровым смехом людей, у которых в стаканах с коктейлем позвякивает лед и которым завтра не надо рано вставать на работу, в общем, это будет такое время в моей жизни, когда одного «извините» недостаточно, если я потерял ключи и ищу их на грязном полу, надеясь — несмотря ни на что, — что какой-нибудь галантный рыцарь осведомится: «На каком сеансе вы были?»
— На каком сеансе вы были? — произнес я. Вот-вот.
Чувак вздохнул.
— Ну, на том, где какая-то тощая бабенка лупит всех ногами, — ответил он. — «Убойное…».
— «…кино», — закончил я фразу, причем закончил красиво. Я это сразу понял, потому что чувак мне улыбнулся, словно нам с ним известен один и тот же секрет: этот мир гораздо омерзительнее нас самих, и лучше не сидеть на месте, а попытаться найти ключи. Убойная бывшая стриптизерша улыбается знаменитому чуваку точно так же, после того как та самая троица разгоняет потасовку в байкерском баре, куда они ходят, чтобы получше узнать друг друга за бокалом пива, при этом они молотят идиота в бандане о тяжелый музыкальный автомат, а тот исполняет песню, что была популярна миллион лет назад, когда мои родители еще бродили по этой земле, не скованные брачными узами. «Давай ближе к делу!» — говорит знаменитый чувак, и женщина кивает, мол, сама знаю, нечего мне напоминать, но, с другой стороны, ты не такой уж и идиот и в принципе понапрасну не мелешь языком, хотя нет-нет, да и ляпнешь. Я подошел к эскалатору Лайлы и потянулся к поясу за фонариком, который нас заставляют постоянно держать при себе, отчего он болтается и вечно стучит по ноге, словно мало одного дурацкого жилета. Я протянул чуваку фонарик.
— Давайте ближе к делу. Надо все как следует проверить. Пройдем внутрь и посмотрим, вдруг вы уронили их и теперь они лежат на полу.
— Да, — отвечает мой галантный рыцарь и снова улыбается. — Спасибо.
Лайла смотрит на меня с дивной нерешительностью, словно не может прийти к окончательному выводу, классный я парень или нет, потому что смог поговорить с этим чуваком, словно мы с ним оба классные чуваки рядом с ней, или же просто мы с ним оба жалкие лузеры, которым далеко до ее Кита, и что с нас взять.
— Но там еще сидят люди, — сказала она, — фильм не закончился.
— Мы никому не помешаем, — возразил я, — мы не помешаем зрителям. — Я произнес дурацкое слово «зрители», чтобы чувак понял, что никто нас не посмеет остановить даже на секунду. — Человек потерял ключи, — добавил я, — а это куда важнее, чем какой-то там фильм. К тому же мы тихо.
— Спасибо, — говорит чувак и кивает мне.
— Ну как? — спрашиваю я у Лайлы и жду, пока она проконсультируется. Проконсультируется у того же самого воображения, которое купило ей эту помаду, которое превратило ее лицо в приманку для любого, у кого остался хотя бы один функционирующий глаз в крошечной головенке.
— Какие принципы сэра Гавейна вы воплощаете в собственной жизни? — диктует мисс Уайли тему сочинения, которое мы должны сдать ей в понедельник, и я вижу, как Лайла консультируется со своим воображением. Я надеюсь, надеюсь, что она считает, будто я есть тот самый парень, который пытается вести себя подобно галантному рыцарю.
— Ну как? — спрашиваю я. — Ты не против?
— Как хочешь, — отвечает она. — Только не поднимайте лишнего шума.
К этому моменту троица уже загнала в угол главного подозреваемого, но поскольку фильм начался относительно недавно, вам понятно, что парень явно не тот, кто им нужен, даже если самый главный злодей уже что-то там нахимичил с файлами, подтасовал электронную информацию, пользуясь для этого спутником, который он обменял на рубины — в фильме есть даже такой кадр, снятый, правда, явно впопыхах, на скорую руку.
— Ваша учеба закончена, — говорит знаменитый чувак той из бабенок, что посмазливее, после того как она ударом ноги выбивает дверь, и мы тоже открываем двери в задней части зала и видим узкую полоску желтого света, которая клинышком лежит на полу подобно треугольному куску пирога. В нашу сторону оборачиваются несколько голов, после чего тотчас поворачиваются назад к ошибочно подозреваемому, которого прикола ради в фильме сделали этаким слегка «голубоватым».
— Где вы были? — спрашиваю я. — То есть где вы сидели?
