Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Захлёбываясь и барахтаясь, он вдруг зацепил рукой что-то скользкое. Ещё толком не разобрав, что это, Николай схватился обеими руками: лошадь, мать едрить! Вцепившись в горло перепуганного животного – поплыл. Лошадь, выпучив глаза, гребла своими копытами почище, чем та моторная лодка! Надо ли говорить, что с такой скоростью дед оказался одним из первых на берегу, так сказать в авангарде. Схватив автомат (а такого добра там до сих пор лежит немерено) и примкнув к одной из штурмовых групп, Николай занялся уже привычным делом – бить фашиста!
Вот оно как бывает: откуда начинал в таком далёком 1939 году службу и в 1941 году войну, туда и вернулся – живым и здоровым, но уже не мальчишкой, а воином, у которого накопилось ну очень много вопросов к фашистам… И краснознамённый 67-й полк, как особо отличившийся в освобождении Брестской крепости, получил почётное наименование «Брестский».
А в августе 1944 года Николай побывал в гостях у смерти ещё раз. В принципе, на войне каждый день – это не завтрак в «Макдональдсе». Но были и там моменты, когда ад просто-таки делал бесподобные скидки на всё. На этот раз тема называлась «освобождение Польши». Войска 1-го Белорусского фронта вели боевые действия по удержанию и расширению плацдармов на Висле.
– Знаешь, Вовка, смерть на войне – штука не то чтобы привычная, но обыденная. Человек привыкает ко всему, и к ней – тоже! – дед смотрел прямо в глаза, и от его взгляда становилось как-то неуютно. – Нет боязни, нет страха… На войне нет этих понятий, иначе воевать было бы некому. Вот и думай, как жить, если жизнь – та же война, только невидимая…
...
Из архива МО РФ:
«Щетинников Н.А.
Член ВКПБ с 1943 года.
Помощник командира взвода 2 батальона 67 Брестского Краснознамённого полка 20-й дважды краснознамённой стрелковой дивизии.
Участник боёв ЗКФ, СКФ, ОПАРм, 1-ого Белорусского фронта.
Ранен и эвакуирован в госпиталь 11.08.44 г.
В бою 11 августа у села Рябаны в 7 км. южнее местечка Ядув – Польша, товарищ Щетинников уничтожил из пулемёта 15 гитлеровцев, был ранен, но не покинул поле боя. 31 августа. Комполка подполковник Пирязев.
Награждён Приказом 019/Н
Орден Славы 3-й степени.
От 3 сентября 1944 года (нач. отдела кадров дивизии капитан Бакаев)». – Провалялся в госпитале я долго: рана была серьёзной и медленно заживала. Да пока все осколки повытаскивали – тоже время… – дед Николай, непроизвольно потирая ногу, смотрел в ночное окно.
Отгремела Победа девятого мая, наступило лето: июнь, июль.
Ура, наконец-то! Вот оно, долгожданное: «Ты здоров, старший сержант! Завтра – домой!»
Погрузили нас в товарняк: да кто об удобствах в этот момент думал? Четыре года в грязи да холоде – и ничего! А тут какой-то поезд – тоже мне проблема! Но когда мы проехали неделю, то стало как-то неуютно. Останавливались только по ночам: справить нужду и получить паёк на следующий день. Стоянки, как правило, были в открытом поле или в лесу: оцепление НКВД чётко следило за нашими передвижениями. На наши вопросы ответ был один: вы являетесь бойцами Красной Армии и обязаны выполнять приказ «ехать и отдыхать!».
Через две недели мы приехали. На построении сказали, что Япония объявила нам войну. От себя командир добавил что-то типа: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»
Мы посмеялись и пошли бить японца.
Воины из них были никакие. Бежали, сдавались, прятались – нам даже неловко было иногда: не война, а позорище какое-то. Хотя люди они с головой. Ровно две недели хватило, чтобы в Японии поняли: так дело не пойдёт. На этом война и закончилась.
Как-то пленный японец с вызовом нам сказал: «Вы всю жизнь делали пушки, а мы игрушки!» Только не понятно мне стало, зачем идти к людям, которые делали пушки со своими игрушками? Хотя восток – дело тонкое… Хрен их там разберёт, что у них в голове… А японца мы расстреляли: обидно как-то сказал – не подумавши, наверное.
IV
Поезд мчал по бескрайней тайге. Николай, как и сотни демобилизованных солдат-победителей, сидел в товарном вагоне, свесив ноги и болтая ими, как маленький ребёнок. Домой!
Для кого как, а для деда Коли дом ещё в раннем детстве кончился. Мать с отцом умерли от голода, а его, чудом выжившего, подобрал в степи Добрый Человек. Так и ходили по ставропольским степным просторам: Добрый Человек, пятилетний Николай и верблюд. Выкапывали ямы и хоронили умерших от голода. Позже его приютил колхоз, который Николая воспитал, дал образование и работу. Но война всё перечеркнула.
– Ехать опять туда? – дед был в раздумье.
– Скоро Хилок! – пронеслось по вагону. – Девчат и цветов будет море!
На каждой станции победителей встречали всем миром: от мала до велика! Солдат буквально забрасывали букетами, кричали, плясали! Всеобщая радость победы переполняла страну! Но война никого не жалела, поэтому очень часто в букетах цветов были записки с адресами: оставались вдовы, семьи, где мужчины погибли, а жить дальше как-то надо. Хозяин был на вес золота.
Вот такой букет и поймал Николай. Развернув бумажку, он прочитал, что его ждёт уютный дом и одинокая женщина.
– Что тебе ещё надо, Коля? – спросила деда судьба.
– Ай, мужики, пожалуй, с меня хватит! Надоело мне, устал! – и Николай, наспех попрощавшись с однополчанами, спрыгнул с поезда.
Деревянный чемодан и победный паёк слегка утяжеляли поиск, но вскоре дед нашёл улицу и дом.
– Здравствуйте, – перед ним стояла высокая и красивая женщина лет сорока, – вы к кому?
– Я… вот, – Николай протянул листок, – это ваш адрес?
– Ах! Ну… да, извините, проходите, – женщина засуетилась и неловко зацепила пустое ведро. Оно загремело, женщина ещё больше покраснела:
– Ой, проходите же, проходите!
Николай зашёл в дом: огромный деревянный сруб, большой стол, лавка. Но как-то всё грязно, запущенно. Видно, что не убиралось и не мылось довольно давно. Николай такого не любил. Ох как не любил!
– Мужа убили в сорок четвёртом… Я осталась одна, никого больше нет… а Сибирь – и дрова нужны, и прокормиться как-то надо… без мужика – хоть сейчас – ложись и помирай!… Вот и написала, – женщина плакала, а Николай сидел и думал, что лучше бы ехал дальше, в свой колхоз.
– Ладно, тут всё, что у меня есть, – он снял с себя мешок. – Там сгущёнка, консервы, хлеб… разберёшься, одним словом, а я поехал домой. Ждут меня, понимаешь? – и дед, схватив свой чемодан, пошёл на станцию.
Звеня орденами и медалями, он летел по тропинке. Из вещей – чемодан с документами и фотографиями да сменное бельё. Всю еду и деньги он оставил одинокой женщине. Вдруг на тропинку вышла красивая молодая девушка с коромыслом на плече. Она несла два полных ведра воды. Николай встал как вкопанный – это и была моя бабушка!
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
