Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
Суденышко на холостом ходу подошло к самым скалам. Между тем ветер усилился. Катер болтало. Вода мелко сморщилась, неуютно потемнела, верхний ее слой потянуло рябью. Солнечные блики исчезли, словно кто-то свернул солнце, как половик.
– Вот здесь, обратите внимание, раньше проходили стрельбы Краснознаменного Черноморского флота, – продолжал громогласно трещать гид, выбрасывая к скалам дочерна загоревшую руку.
Действительно, над неглубоким гротом скала была искусана разнокалиберными щербинами; почерневшая вода ворчливо плескалась там в холодном сумраке, на выступах скользких стен сидели нахохлившиеся голуби.
Гид зябко поводил богатырскими, немного вислыми плечами, давая возможность своим подопечным проникнуть взглядом в остатки военных тайн, и скользил скучающими глазами по головам, пока взгляд его не упал на девочку.
– Ах ты одувашечка! Как тебя зовут? – гаркнул он своим зычным голосом.
– Hяня, – так же громко ответил за девочку Тимофей.
Девочка посмотрела на него испуганно и захныкала. Она была только в летнем ситцевом платьице, и на открытой ветреной воде ей было холодно.
– Узурпатор, – с шутливой укоризной сказала Аля, досадуя на свою непредусмотрительность. Тимофей, сообразив, в чем дело, извлек из своего рюкзачка спортивную куртку с подкладкой из байки, укутал Аню, а порывшись в кармане шортов, нашел еще и ириску.
– Где папа? – спросила девочка, неправильно разобравшая слово, и закрутила головкой.
– Папы здесь нет, – строго ответила мать и нахмурилась. – Hу что, не холодно теперь? Точно не холодно?
– Это с непривычки не так легко сообразить, – оправдывался Тимофей за свою куртку, извиняя заодно и Алин промах. – На берегу-то жарко, а судно двигается, вот и ветер. Погодите, – перебил Тимофей сам себя и даже потер руки от удовольствия. – Я, кажется, вспомнил. Вы – девушка из университета.
Аля смерила его изучающим взглядом, и какое-то новое выражение появилось у нее в глазах. Заметил это и он и улыбнулся так искренне, если не сказать по-детски, что и Алины губы тронула едва заметная гримаса.
– А когда вы там учились? – спросила она.
Тимофей назвал факультет и годы и по лицу ее понял, что попал.
– Тогда мы найдем общий язык! – воскликнул он безапелляционным тоном и, казалось, потерял к своим новоприобретенным знакомым всякий интерес. Hи на Алю, ни на девочку он больше не смотрел, а, перейдя на нос, смотрел на краюху берега, приближающегося и вырастающего с каждой минутой.
– Такую красоту им отдали, – с досадой произнес турист в светлой псевдокитайской псевдопартийной блузе. – Своими руками. – Здесь он скептически оглядел свои руки, будто именно этими самыми руками он резал Перекоп.
– Кому? – спросил Тимофей.
Турист повернулся и уставился на него, словно до этой секунды не замечал его присутствия.
– Татарам, кому же еще, – ответил он гневно. – Hо этим тоже достанется. – Он неопределенно мотнул головой в сторону берега. – Скоро и здесь полыхнет. Достанется им на орехи. – И его лицо приняло на мгновение парадное выражение. Казалось, он предвкушал скорое торжество некой могущественной партии, к которой принадлежал и имя которой – предвидение.
* * *
После того как куртка Тимофея спасла Аннушку от холода, между ними образовалось некое корпоративное дружелюбие, или, по крайней мере, доверие. Вечером в ресторанчике, устроенном над самой водой на гигантском обломке скалы, пили разливной «Славутич», каховский коньяк «Таврия», ели жареную осетрину, а Аннушку пичкали фруктовым салатом и сбитыми сливками. За полтора часа, проведенных за столиком, отыскалось несколько общих знакомых, хорошо известных преподавателей и парочка узко-групповых знаменитостей.
Догоравший закат заставлял время от времени умолкать и обращать глаза к горизонту, где густое розовое солнце уже обмакнуло в море свой нижний край, зайдя за лоскуты облаков в лиловых подпалинах, исполосовавших половину неба. В домиках, забравшихся по склону под самый козырек скал, жаркими угольями вспыхивали и погасали стекла обращенных к морю окон.
В воде лежали накрошенные камни, огромные, в человеческий рост, словно разбросанные исполинскими руками тех существ, которые обитали этот берег еще до людей, в незапамятные времена.
– Значит, мы встречались все время на сачке, – никак не хотел успокоиться Тимофей. Эта встреча действовала на его воображение. – Там же все курили и прогуливали.
– О, я уже давно не курю, – заметила Аля и погладила дочку по головке. – Это солнышко мое отучило меня, правда?
Аннушка, заметив, что опять оказалась в центре внимания, заболтала ножками и прикрыла свое смущение хитренькой улыбкой.
– Странно, а я не помню, – сказал Илья.
– И я, – сказала Аля поспешно, как будто именно в эту секунду думала о том же.
Тимофей все предлагал совершить каботажное плавание на непонятного рода и племени кораблике под названием «Гикия», с владельцем и капитаном которого он сдружился утром на причале, но Алина крымская декада подходила к концу. Она беспокоилась, как выбраться к поезду, и жаловалась, что совершенно невозможно найти такси.
– Представляете, ну просто ни одного объявления! И в администрации никто ничего не знает. Неужели деньги людям не нужны?
– Мы вас отвезем, – решительно заявил Тимофей, хотя машина была не его, а Ильи. Илья посмотрел на него несколько угрюмо, однако кивнул головой, утверждая приговор своего товарища. Он взялся было за пузатую бутылку с коньяком, но подумал и оставил ее в покое.
В обществе молодой привлекательной женщины им хотелось быть трезвыми, любезными и предупредительными, близость ее их волновала, и они невольно соревновались в остроумии, и она сама, принимая правила игры, поддерживала эту остроумную любезность на грани флирта. Вежливость и воспитание не позволяли ей отдать предпочтение слишком явно кому-либо из них, однако было все же заметно, что Илье она оказывала больше внимания и больше принимала его всерьез. Взрослой женщине бывает достаточно совсем немного времени, чтобы понять, какого рода чувств может она ожидать от мужчины. Почти так же быстро оценил это и Тимофей и несколькими фразами, которые ничего бы не стоили вне этого пространства, дал понять, что если и не охотно, то без сожаления отступает на беззаботную, определенную и безупречную позицию наблюдателя.
Быстро опустилась темная и густая южная ночь, и непроницаемый сумрак затаился в кустах и у подножий деревьев. По дорожкам, освещенным только-только взошедшей луной, прогуливались еще люди, и голоса их блуждали в притихших аллеях, казалось, сами по себе. Шумно и светло было только у входа в корпус, где несколько мужчин столпились у лежащего на лавке транзистора. Рядом возвышался гигантский расколовшийся арбуз, подставляя свету фонаря толстый глянцевый бок. Динамик хрипло исторгал в душистый вечер растрепанные звуки, сопровождавшие отборочный матч чемпионата Европы между Россией и Украиной. Илья и Тимофей, хотя и повернули головы, но прошли мимо не останавливаясь.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
