Человек, который предстал перед ним, был высок ростом. В одежде дорогой, но мрачных тонов. Обвешанный больше амулетами, чем драгоценностями. У него не было ни колец, ни ожерелий, но зато на шее висело множество крохотных сундучков из красного дерева с фетишами. Его лицо скрывалось под покрывалом, но, когда он вошел в зал и, с почтением склонив голову, опустился перед королем Тсонгором на колено, он его откинул. У короля появилось странное чувство, что ему знакомо лицо этого человека. Он где-то видел его. Незнакомец поднял взгляд на Тсонгора. И улыбнулся. Улыбнулся доброй улыбкой друга. Он немного помолчал, словно для того, чтобы дать королю привыкнуть к нему, потом заговорил:
— Король Тсонгор, пусть будут благословенны твои предки, и пусть твое чело знает только нежные поцелуи богов. Я вижу, ты не узнал меня. Меня это не удивляет. Время наложило свой отпечаток на мои черты. Оно прорезало морщины на моих щеках. Позволь мне сказать тебе, что я пришел, чтобы поцеловать твою руку. Я Санго Керим, и время по крайней мере не заставило тебя забыть мое имя.
Король Тсонгор рывком вскочил. Он не мог опомниться. Перед ним стоял Санго Керим! Его охватила необыкновенная радость. Он поспешил к гостю и обнял его. Как же он мог не узнать его? Правда, Санго был совсем юным, когда уехал, а теперь перед ним стоял взрослый мужчина. Санго Керим, его король всегда считал как бы пятым своим сыном. Товарищ по играм его детей, он до пятнадцати лет воспитывался вместе с ними. А в пятнадцать лет Санго попросил короля разрешить ему уехать. Он хотел поездить по миру, самому найти свой путь в жизни. Не без сожаления король Тсонгор отпустил его. Прошли годы, он не возвращался, и о нем забыли. Санго Керим. Вот он, здесь. Перед ним. Элегантный. Гордый. Настоящий принц номадов.
— Какая радость для меня, Санго, видеть тебя сегодня, — сказал король Тсонгор. — Дай мне посмотреть на тебя и прижать к своей груди. Ты жив-здоров. Как я рад. Ты знаешь, что завтра Самилия выходит замуж?
— Да, я знаю, — ответил Санго Керим.
— И ради этого ты приехал, так ведь? Именно в этот день. Чтобы быть с нами.
— Да, я приехал ради Самилии.
Ответ Санго Керима прозвучал сухо. Он отступил на шаг, выпрямился, не спуская глаз с короля Тсонгора. Он смотрел в глаза этого старого человека, которого любил. Его охватило волнение, но он взял себя в руки. Он должен держаться твердо и сказать все, что пришел сказать. Король Тсонгор понял: происходит что-то неладное. Он снова почувствовал: день будет долгим. И его охватила дрожь.
— Я хотел бы, Тсонгор, иметь время предаться радости, что я снова в твоем дворце. Я хотел бы иметь время и пережить счастье увидеть всех тех, с кем некогда жил. Тех, кто меня воспитал. Тех, с кем я играл в детстве. Над всеми нами прошумело время. И я хотел бы иметь возможность увидеть, какие они теперь. Разделить с вами трапезу, как бывало в старину. Прогуляться по городу, ведь он очень изменился. Но я пришел сюда не для того. Я счастлив, что ты помнишь меня и помнишь с радостным чувством. Да, я вернулся ради Самилии. Как и уехал ради нее. Я хотел узнать мир. Собрать богатство и набраться мудрости. Я хотел стать достойным твоей дочери. Сегодня я вернулся, потому что мои скитания закончились. Я вернулся потому, что Самилия — моя.
Король Тсонгор не мог поверить своим ушам. Он даже чуть не рассмеялся.
— Санго… ты не понял… Самилия… завтра выходит замуж… Ты же видел… что творится вокруг… Сегодня день подарков. Завтра она станет женой Коуаме, принца соляных земель. Я огорчен, Санго. Я не знал, что ты… Короче, я хочу сказать, не знал о твоих чувствах… Верь мне, я люблю тебя, как сына… Но это… нет… право…
— Я говорю не о своих чувствах, Тсонгор. Потому что в такой день не время говорить о чувствах. Я говорю об обещании. О данном слове.
— О чем ты говоришь, Санго?
— Я говорю, что знаю Самилию с детства. Что мы вместе играли. Что я полюбил ее. Я приехал ради нее. Я вернулся ради нее. Мы дали друг другу клятву. Клятву, о которой я не забывал все годы своих странствий.
Санго Керим раскрыл один из своих амулетов, достал из него потертый клочок бумаги и протянул королю. Король прочел его с бесстрастным видом.
— Это просто детские клятвы, данные в прошлой жизни, Санго.
— Твоя дочь дала мне клятву, Тсонгор. И я вовремя вернулся, чтобы напомнить ей об этом. Не хочешь ли ты сделать свою дочь клятвопреступницей?
Король в негодовании вскочил. Он разгневался на Санго Керима за то, что он так стоит перед ним. Что он сказал то, что сказал. Что он требует то, что потребовал. Он гневался на этот день, который проходил не так, как должен был бы пройти.
— Что ты хочешь от меня, Санго? — сухо спросил он.
— Твою дочь, Тсонгор.
— Завтра она выходит замуж. Я тебе уже сказал это.
Король продолжал стоять. Он разглядывал молодого человека.
— Ты пришел издалека, Санго Керим, — сказал он, — чтобы в этот счастливый для меня день принести мне заботы и разгневать меня. Пусть. Я прошу тебя дать мне на размышления одну ночь. Завтра с рассветом я дам тебе ответ. Завтра вы все узнаете, за кого выйдет замуж моя дочь. И тому, кто получит отказ, останется лишь исчезнуть или оплакивать предо мной мое суровое решение.
~~~
Санго Керим удалился. Костры на северных холмах продолжали гореть. Казалось, они не собираются угаснуть никогда. Они были словно огромные факелы, танцующие в свете уходящего дня. Король Тсонгор смотрел на них. Лицо его было непроницаемо. Сначала, когда они только вспыхнули, он решил, что это послы Коуаме обосновались на холмах, прежде чем войти в город. Потом, когда пред ним предстал Санго Керим, он не без удовольствия подумал, что тот тоже принес его дочери какие-то необыкновенные подарки. Но теперь он знал, что означают эти огни. Теперь он знал, что на каждом из этих холмов армия Санго Керима раскинула свой лагерь и ждала его ответа. И эти высокие костры, которые плясали вдали в жарком вечернем воздухе, были признаком того, что на Массабу готово обрушиться несчастье. Они словно говорили ему: «Смотри, Тсонгор, как высоко мы вздымаемся к небу. Смотри, как мы пожираем вершины холмов твоего королевства, и подумай о том, что так же мы можем пожрать и твой город, и твою радость. Не забывай об огне на холмах. Не забывай, что твое королевство может сгореть, как обыкновенное полено».
Когда Самилия пришла, она не знала, зачем позвал ее отец, но сразу по его нахмуренному лбу поняла, что случилась какая-то неприятность. Она посмотрела на него и, поскольку он продолжал созерцать полет ласточек и высокие огни костров на горизонте, с тревогой в голосе сказала:
— Слушаю тебя, отец.
Король Тсонгор обернулся. Посмотрел на дочь. Все, что он делал последние месяцы, он делал для свадьбы Самилии. Это буквально стало для него наваждением. Чтобы всё успели подготовить. Чтобы праздник был такой, какого его королевство еще не знало. Все его усилия были направлены только на это. Дать дочери мужа и впервые расширить свое государство не в результате войны и одержанной победы. Он сам продумал все детали праздника. Он размышлял об этом ночи напролет. Но пришел этот день, и неожиданное событие заставило все покачнуться. Он посмотрел на дочь. То, что он должен был сказать ей, ему не хотелось говорить. То, что он должен был потребовать от нее, ему не хотелось требовать. Но костры на холмах горели, и он не мог не думать об этом.
