Вдруг я с удивлением заметил, что уже довольно долго говорюи никто меня не перебивает. Случай невиданный. Не могла же она так сильнообидеться. Или связь прервалась? О, как я был прав насчет нашей связи.
— Алло, Света, ты где?
— Я здесь, Роберт.
— А почему молчишь?
— Слушаю.
— Нет, ты сегодня удивительная. Она слушает. Слушает иничего не хочет сказать. Что ты обо всем этом думаешь?
— О чем?
— О том, что я только что тебе говорил!
— Ты прав…
Я похолодел:
— Прав?
— Ну да.
— Прав да и только? И никаких комментарием не появилось утебя?
— А какие здесь могут быть комментарии? Ты подавлен, устал,хочешь побыть один. Это нормально.
— Конечно, но ненормально это слышать от тебя. Ты незаболела?
В трубке раздались всхлипывания.
— Света! Ты плачешь?
— Нет, — сказала она и разразилась рыданиями.
Я занервничал: мать меня убьет. Ну почему так всегда: кактолько дам ей слово, на пути его исполнения сразу вырастают непреодолимыепрепятствия? Я буду последней скотиной, если не увижусь теперь со Светланой. Япредставил ее, убитую горем, маленькую, беззащитную, с детски оттопыреннойгубой. Она всегда ее оттопыривает, когда плачет. Вдруг вспомнил, что благодарямне она плачет часто…
Какая же я скотина!
Хм, скотина? Пожалуй, да, но не надо ей знать об этом.Женщин это портит. О чем об этом?
О том, что я скотина, и о моем прозрении. Да, надо прятатьчувство вины. Посыпать голову пеплом, это не в моих интересах.
— Ну хорошо, — вздохнул я, — терпеть не могу женских слез,поэтому перестань плакать. А еще лучше, приезжай ко мне, я тебя успокою.
То, что услышал в ответ, казалось невероятным. Клянусь, неповерил своим ушам.
— Роберт, я не приеду, — пропищала Светлана и сновагорько-горько заплакала.
— Да почему ты плачешь, черт побери! — завопил я, приходя вярость.
— Мне тебя жалко.
— Ах вот ты о чем, — смягчился я и принялся ее успокаивать.— Не горюй, ерунда. Этот юнец случайно нащупал то, над чем я бился всю жизнь. Ясчитал себя выше Эйнштейна, и бог меня наказал. А юнцу повезло. В науке иногдатак бывает, но я не сдамся. Теперь жалею, что не остался до конца конференции ине прослушал все доклады. Но ничего, дождусь публикаций и тогда станет ясно…
— Роберт, родной, мы больше не увидимся.
— Да-да, конечно, дорогая, как хочешь, всем станет ясно, чторано меня списывать. То, что там изображал этот выскочка, этот сопляк, лишьначало проблемы, вершина айсберга. Я уверен, он сам не подозревает о чем идетречь…
— Роберт, ты не понял, я от тебя ухожу. Ты меня слышишь?
Я слышал только себя, я был в запале, что происходиловсегда, когда речь заходила о моей работе.
— Да понял я, все понял, ты куда-то уходишь, но Света, этоеще не все. Я уязвлен, но не думай, что сломлен. Я не бездарь и докажу это. Всеброшу, отправлюсь в деревню и вот тогда, в тиши-уединении закончу свой труд.Вот тогда и посмотрим. Кстати, ты поедешь со мной в деревню?
Она вновь зарыдала:
— Роберт, прости меня, прости…
“Не поедет,” — с облегчением констатировал я и решил ееуспокоить:
— Ну-у, не стоит так убиваться. Если ты не можешь, яотправлюсь один, а ты будешь меня навещать, привозить мне новости и продукты.
Она вдруг разозлилась:
— Роберт! Что ты за мужчина? От тебя даже уйтипо-человечески не возможно! Битый час тебе твержу, что у меня другой, а ты дажеслушать не хочешь. Так увлечен собой!
— Что-оо?!! Другой? Кто другой?
Светлана почему-то расхохоталась. Нервно и зло.
— У меня другой мужчина, болван. И пошел ты к черту сосвоими продуктами. Пускай их возит другая дура! Если такую найдешь!
И она бросила трубку. И, конечно же, телефон зазвонил опять.
— Бегу, мама, бегу! — в ужасе закричал я, но это была немама.
— Роб, это снова я, — грустно поведал Заславский. — Можетвсе же встретимся? Тебе Светлана звонила?
— Да, — на автопилоте, не осознавая происходящего, ответиля. — Виктор, она только что звонила.
— И что говорила?
— Что у нее другой мужчина. Болван.
— Кто? — удивился Виктор.
— У нее болван, — свирепея, пояснил я. — Разве Светка можетнайти другого?
Заславский смущенно усмехнулся:
— Ну-у, болван, все же, наверное, ты. Во всяком случаеона-то уж точно тебя ввиду имела, но ты, Роб, не переживай. Я в курсе. Мнекажется, там все несерьезно. Нет, она-то как раз думает, что все оченьсерьезно, мы с ней разговаривали, она на подъеме, но мой опыт… Короче, Светланаскоро к тебе вернется, я уверен.
— Что-ооо?! — взревел я так, что сам не узнал своего голоса.— Вернется? Да на кой ляд она мне нужна такая?
Заславский, похоже, не слушал меня.
— Вернется-вернется, — продолжал заверять он. — Вероятность:сто процентов. Роб, не возражай, ты оторвался от жизни с этой наукой, но я знаюженщин. Светка любит тебя, только тебя…
— Но я ее не люблю! — завопил я.
— Это ты так думаешь, — просветил меня Заславский. — А на самомделе все по-другому. На самом деле ты к ней привык. Привычка страшная сила. Даэто и хорошо. Сам понимаешь, в твоем возрасте…
— Мы ровесники, — напомнил я.
— В общем да, но я — дело другое, — не согласилсяЗаславский. — В сексе главное — не потерять форму, а для этого надо чащетренироваться. Все как в спорте.
— Иди ты к черту! — взорвался я и, чтобы поставить точку,признался: — Я люблю свою жену. Понимаешь, до сих пор люблю.
— Похвально, но жены-то как раз и нет под рукой, уже летдвадцать, поэтому придется ограничиться Светланой. Ты мужчина, тебе нуженрегулярный секс, даже в твоем возрасте…
— Мы ровесники.
— Ничего, Роб, я не обижаюсь, сейчас главное, не наделатьглупостей. Ты остынь и подумай, она классная баба, лично мне нравится еефигура. А грудь. Ты хоть заметил какая у нее грудь?
“Он что, издевается? — удивился я. — Сватает мне Светлану,которая только что сбежала!”
