– Не знаю...
– Вот именно.
– Что же делать?
– Во-первых, нужно точно не показывать виду... Вести себя так, будто мы ничего не видели, прилетели посмотреть Венецию и сейчас сидим над Гранд-каналом и наслаждаемся красотой! – И мы не сговариваясь захохотали, как, наверное, хохотали бы любые девушки в Венеции после бокала проссеко.
На балкон вышел Лоренцо. Подлил нам в стаканы кипящей жидкости и удалился.
– Вот что он по-твоему?
– По-моему, он просто поддерживает статус страны... Не хочет, чтобы туристы остались ею недовольны и рассказывали потом всему миру, что здесь, в некогда великом городе, теперь творится полный бардак!
– Чего ты мелешь! Он заметает следы!
– Ты думаешь, это он... Убил.
– Если даже не он, то – они! А нас тут оставляют в заложниках!
– Что думаешь делать?
– Главное, не показывать виду...
– А я и не показываю.
Я выпила еще, и тут мне показалось, что, несмотря на исход событий, мне очень хорошо и хочется, чтобы Лоренцо так вечно убирал где-то там, а я бы сидела и смотрела на канал, на туристов, на чаек, на расплавленное золото света в чернильной воде.
А наверху в ванне находилось то, что еще недавно тоже чего-то хотело, любило, желало и верило в свою неприкосновенность, а сейчас болтается там в жидкости и распадается на мелкие частицы...
Опять вошел Лоренцо. Я тут же разогнала мысли о покойнике, будто он мог их прочитать... В руках у него была корзина с грязным бельем.
– Я в минуту... Вам хотите что-то есть?
– Нет! – закричали мы хором.
Лоренцо рассмеялся.
– Нет?
– Ну, если только чуть-чуть... – Я пыталась казаться беззаботной.
Он кивнул и вышел.
– Конечно, он с ними! – Мне показалась, что подруга это сказала только потому, что когда Лоренцо говорил, он обращался исключительно ко мне. У него были яркие карие глаза и объемные нижние веки.
– Если это так, то почему они просто не спрячут труп?
– Потому что не успели, и теперь они должны нас нейтрализовать!
Слово «нейтрализовать» прозвучало зловеще – одновременно напоминая об обезличивании и стерилизации. У меня опять защекотало на шее и в ладонях.
– Может, бежать?
– Уже не убежишь!
– Нужно ему понравиться...
Подруга посмотрела на меня с подозрением. Впрочем, я и сама прослушала свою фразу с подозрением...
– Давай пока просто напьемся. – Я подняла свой бокал и залпом выпила. Наполнила его еще и опять опрокинула содержимое в себя.
Подруга сделала то же самое. И закашлялась...
Мне вдруг стало смешно, а она хрипела и махала мне руками.
– Стой! Слушай! А с чего это они нас поят? Может, это того? Отравленное...
Я посмотрела на свой пустой стакан. Потом попыталась почувствовать, что происходит у меня там глубоко в желудке. Там все было нормально, а вот в голове мутью со дна поднималось опьянение...
– Ска-жи... – Я старалась говорить четче. – Вот чего мы так за жизнь за свою цепляемся? А? Будто не успели чего... Или работу какую-то черезвычайно важную не закончили... А? Ну вот ты что конкретно не успела?
Я видела, как у подруги поплыл взгляд и как она его безуспешно пытается остановить, хмуря брови.
– У нас детей нет.
– А ты хочешь этих детей?
– Нет. Но...
– Нет детей, нет мужей... Никаких сирот после себя не оставим... Ну подумай, чего мы так тут перепугались? Потом, хотели бы убить – давно бы уже убили, и нечего было проссеко на нас переводить!
– Это да! – Она кивнула и вылила остатки в свой стакан.
Когда вернулся Лоренцо, мы хохотали уже искренне и махали проезжающим в такси людям. Он вынул из пакета пухлый багет, бумажные тарелки с сыром и ветчиной, банку оливок и две бутылки вина.
Дальше было просто весело. Помню, как танцевали, как Лоренцо поднимал и кружил нас обеих одновременно, помню, как мы учили его гадать, капая расплавленной свечой в воду, помню, как он поцеловал меня в ухо и голова закружилась с необыкновенной скоростью. Помню какой-то коньяк... И разговор про судьбу... Которая всеми нами руководит. И что от нее никуда не деться. Мы с подругой дурачились и спорили с ним, а он пытался нам что-то доказать и потом вдруг сказал абсолютно серьезно странную фразу: «Охотника собаки еще играют во двор, но дичь от них не уйдет, сколько бы уже сейчас ни металась она на лес...»
На мою просьбу повторить он опять ответил непонятным: «Рука крепко держит камень – и все для того... Швырнуть – как можно больше дальше. Но дорога приведет и в эту даль...»
* * *
Утро постучалось в мозг головной болью. Я открыла глаза и увидела профиль спящего мужчины. Смуглая рука уползала под мою подушку. Плечо выворачивалось крупной мышцей. Грудь ровно поднималась и опускалась. Я безуспешно пыталась вспомнить, как оказалась здесь, и не могла. Нужно было тихо уйти. Я откинула одеяло. Ужас. Я была абсолютно голой. Неподалеку валялось полотенце. Я осторожно потянулась, достала его и неслышно встала, набросив его на себя. Я находилась в квартире наверху. И совсем недалеко от меня под водой... Я быстро пошла вниз. На лестнице валялись брошенные как попало юбка, свитер и белье... Собирая все это в охапку, я умирала от стыда.
Подруга спала в нашей комнате. Я приняла душ, все еще пытаясь припомнить, что случилось и как... Ничего после коньяка не помню. Выудила из чемодана пижаму, разобрала постель и нырнула в кровать.
Проснулась от табачного дыма. Подруга курила на балконе – было видно, как в полуоткрытое окно затягивает зигзаги лилового дыма. Блямкала о камень вода.
Я вышла к ней, закутавшись в плед.
– Ты мою зубную щетку не видела?
– Не-а... Может, ты ее в ванну с утопленником уронила – ты, я помню, звонить с ней пошла...
– Зачем?
– Не знаю, может быть, для самозащиты захватила... Сбегай посмотри... Только потом прокипятить не забудь...
– Прекрати...
– Тут твой завтрак принес!
Она откусила от багета с сыром. По-моему, я покраснела. Лицо вспыхнуло. Нужно объяснять ей то, что я не могу объяснить самой себе...
– Но ша-моэ ужаш-ное... – Подруга замолчала, дожевала и проглотила. – Я ни черта не помню... Как я спать легла и все такое... Помню, ты пела... Потом кричала всем, что, не почистив зубы, спать никогда-никогда не ляжешь... А потом – не помню. – Она засмеялась. – Проснулась, голова – во! Но внутреннее благородство не позволило тебя разбудить! Ешь, он, когда это притащил, волновался, как школьник. Влюбился, наверное...
