Книга Весь мир театр - Борис Акунин

– Эраст Петрович, ради меня, ради нашей дружбы, радимилосердия, ради моего покойного мужа, наконец, не отказывайте мне! – быстрозаговорил звучный женский голос, безусловно знакомый, но искаженный волнением.– Вы человек благородный и отзывчивый, я знаю, вы не сможете мне отказать!

– Значит, он умер… – Фандорин склонил голову, хоть вдовавидеть этого и не могла. С искренним чувством сказал. – Примите моиг-глубочайшие соболезнования. Это не только ваше личное горе, это огромнаяпотеря для всей России. Вы человек сильный. Я знаю, вы не потеряетесь. А я, сосвоей стороны, конечно же, сделаю всё, что смогу.

После паузы голосом, в котором слышалось некотороезамешательство, дама сказала:

– Благодарю вас, но я уже как-то свыклась. Время врачуетраны…

– Время?

Эраст Петрович с изумлением уставился на телефон.

– Ну да. Ведь Антон Павлович умер семь лет назад… Это ОльгаЛеонардовна Книппер-Чехова. Я вас, должно быть, разбудила?

Ай, как нехорошо! Метнув яростный взгляд на ни в чем неповинного Масу, Фандорин покраснел. Неудивительно, что голос показался емузнакомым. С вдовой писателя его связывали давние приязненные отношения – обасостояли в комиссии по чеховскому наследию.

– Б-бога ради п-простите! – воскликнул он, заикаясь сильнееобыкновенного. – Я принял вас за… Неважно…

Последствием глупого и, в сущности, комичного недоразумениябыло то, что Фандорин с самого начала разговора оказался в положении человекаоправдывающегося, виноватого. Если б не это, скорее всего он ответил бы напросьбу актрисы вежливым отказом, и вся его последующая жизнь сложилась бысовсем иначе.

Но Эраст Петрович был смущен, да и слово благородного мужа –не воробей.

– Вы действительно сделаете для меня всё, что можете? Ловлювас на обещании, – сказала Ольга Леонардовна уже менее взволнованно. – Зная васкак рыцаря и человека чести, не сомневаюсь, что история, которую я вамрасскажу, не оставит вас равнодушным.

Впрочем, и без конфузного начала беседы отказать в просьбеэтой женщине Фандорину было бы непросто.

В обществе отношение к вдове Чехова было неодобрительным.Почиталось хорошим тоном осуждать ее за то, что она предпочитала блистать насцене и весело проводить время в кругу своих талантливых друзей изХудожественного театра, а не ухаживать за смертельно больным писателем в еготоскливом ялтинском уединении. Не любила, не любила! Вышла замуж за умирающегоиз холодного расчета, чтоб и чеховской славы зацепить, и своей не упустить, даеще обеспечить себе козырное имя для последующей сценической карьеры, – таковбыл общий глас.

Эраста Петровича эта несправедливость возмущала. ПокойныйЧехов был человеком зрелым и умным. Знал, что женится не просто на женщине, ана выдающейся актрисе. Ольга Леонардовна была готова бросить сцену, чтобынеотлучно находиться с ним рядом, но хорош мужчина, который согласится принятьтакую жертву. Любить – означает желать любимому счастья. Без великодушия ценалюбви – медный грош. И то, что жена дала мужу победить в этой борьбевеликодуший, правильно. Главное, что перед смертью она была с ним и облегчилаего уход. Она рассказывала, что в самый последний вечер он много шутил и они отдуши смеялись. Чего ж еще желать? Хорошая смерть. Ни у кого нет права осуждатьэту женщину.

Все эти мысли уже не в первый раз пронеслись в голове ЭрастаПетровича, пока он слушал сбивчивый, маловразумительный рассказ актрисы. Речьшла о какой-то Элизе, подруге Ольги Леонардовны и, кажется, тоже артистке.Что-то там у этой Элизы стряслось, отчего «бедняжка пребывает в постоянномсмертном страхе».

– Прошу извинить, – вклинился Эраст Петрович, когдасобеседница прервалась, чтобы всхлипнуть. – Я не п-понял. Альтаирская и Луантэн– это одна особа или две?

– Одна! Элиза Альтаирская-Луантэн – это ее полное имя.Раньше у нее был сценический псевдоним «Луантэн», а потом она вышла замуж истала вдобавок «Альтаирская», по мужу. Правда, они скоро расстались, носогласитесь, для актрисы было бы глупо отказываться от такой красивой фамилии.

– И все-таки я не вполне… – Фандорин морщил лоб. – Эта дамачего-то боится, вы очень красноречиво описали ее нервическое состояние. Но чтоименно ее пугает?

«И, главное, чего вы от меня-то хотите?» – мысленно прибавилон.

– Она не говорит, в том-то и дело! Элиза человек оченьзакрытый, никогда ни на что не жалуется. Для артистки это такая редкость! Новчера она была у меня в гостях, мы очень хорошо поговорили, и что-то на неенашло. Она разрыдалась, упала мне на грудь, залепетала, что ее жизнь –кошмарный сон, что она этого больше не вынесет, что она затравлена и измучена.Когда же я стала приставать с расспросами, Элиза вдруг ужасно побледнела,закусила губу и больше я не могла вытянуть из нее ни слова. Она явно раскаиваласьв своей откровенности. В конце концов пролепетала что-то невнятное, попросиламеня простить ей минутную слабость и убежала. Я не спала ночь, я не могу найтисебе места весь день! Ах, Эраст Петрович, я давно знаю Элизу. Она не истеричкаи не фантазерка. Я уверена, ей угрожает опасность, причем такого рода, чтонельзя рассказать даже подруге. Умоляю вас ради всего, что нас связывает:выясните, в чем там дело. Для вас это пустяк, вы ведь мастер разгадывать тайны.Как гениально отыскали вы пропавшую рукопись Антона Павловича! – напомнила онаФандорину об истории, с которой началось их знакомство, и он поморщился настоль откровенную лесть. – Я помогу вам попасть в круг ее общения. Элиза сейчасгероиней в «Ноевом ковчеге».

– Кем? Г-где? – удивился Эраст Петрович.

– Занимает амплуа героини в этом новомодном театре, которыйпытается соперничать с Художественным, – пояснила Ольга Леонардовна тоном, вкотором сквозила снисходительность – то ли к театральному невежеству Фандорина,то ли к безумцам, осмеливающимся конкурировать с великим МХТ. – «Ноев ковчег»приехал на гастроли из Петербурга, чтобы поразить и покорить московскуюпублику. Билет достать невозможно, но я всё устроила. Вас пустят на лучшееместо, чтобы вы могли хорошо к ним всем присмотреться. А потом наведайтесь закулисы. Я протелефонирую Ною Ноевичу (это их руководитель, Ной Ноевич Штерн),скажу, чтоб оказал вам полное содействие. Он водит вокруг меня хороводы, всёнадеется переманить к себе, так что выполнит мою просьбу, не задавая лишнихвопросов.