Наконец он добрался до здания администрации и зашел в Технический совет к инженеру Римстаду. Тот поинтересовался, почему Юн вдруг передумал, а он и сам не знал — его внезапно потянуло к воде. Место, конечно, оказалось незанятым: кто захочет торчать на болотах и пилить пластиковые трубы за несколько жалких крон в час.
Пока Юн дошел до дома, начался дождь, нагнало тучи с запада. Он оставил продукты в пристройке и бегом спустился к воде проверить лодку. Непогода уже так разыгралась, что он с трудом сумел вытянуть лодку на сушу, за два борта притянул ее тросом, закрепил, насколько хватило сил, и лег на плавучие бревна под стеной сарая. Здесь он провел много часов своей жизни, размышляя, обижаясь на природу и наслаждаясь ее стихией.
Море катило свои волны, словно зеленые сугробы, и они разбивались о берег, как всегда. Гаги сбились в стаи в расщелинах скал. Черные облака курились над заливом и оседали тяжелыми пластами. Но неприятное чувство не исчезало. Не такое острое, как прежде, приглушенное, словно вылинявшее, оно не покинуло Юна даже в шторм.
3
Юн долго стоял в темноте под деревьями, все не мог решиться войти. Над парковкой, над машинами, мотоциклами и горланящей молодежью разносился из открытых окон клуба праздничный гвалт и гремела музыка. И сегодня получилось, как обычно: он так долго собирался с духом, что перегорел. На нем были парадная куртка и лучшие брюки; сапоги, правда, заляпаны глиной, но сейчас там этого все равно никто уже не заметит.
Тут он обнаружил, что на углу одиноко маячит Карл, и направился к нему. Они взглянули друг на друга. Говорить Карл был не в состоянии, красные запавшие глаза слезились, в горле что-то булькало, рвалось наружу. Это на него Юн обычно пахал в страду, забивал ему скот, каждую осень разыскивал в горах пропавших овец и вырыл чуть не все дренажные канавы на его болотах.
Карл напрягся, запрокинул голову и вытащил из кармана бутылку — без пробки и почти пустую. Юн сделал глоток и двинулся к входу. Двое парней остановили его в дверях и заговорили с ним, но он молча прошел мимо. В танцзале купил себе чашку кофе, умудрившись не сказать ничего глупого девчонке-подавальщице, и встал у колонны. Пока все шло неплохо.
Но тут подошли парни, пристававшие к нему у дверей. У них свое рыбохозяйство на севере острова, лосося разводят. Юн знал этих ребят с пеленок. Насколько он помнил, их дежурными шутками и насмешками сопровождались все самые позорные его появления на публике.
— Приветик, Юн,— сказали парни, поводя широкими плечами. Женщин у этих обладателей мощных мотоциклов, кожаных курток и шейных платков было столько, что они и не собирались смотреть в эту сторону раньше трех часов ночи. Их лососевая ферма считалась на острове курицей, несущей золотые яйца,— большей удачи здесь сроду никому не выпадало. Юн этих двоих не выносил.
— Привет,— ответил он, отвернулся и стал смотреть на танцплощадку, там веселилась заезжая компания из города. Кто-то наступил на бутылку из-под пива и с грохотом упал. При этом он опрокинул пару стульев и сшиб на пол молоденькую девчонку, она заплакала и дернулась в сторону от потянувшихся к ней рук. Юн громко засмеялся.
— Ты сбежал из дому? — спросил один из парней.
— Угу,— ответил Юн.
— И что ты здесь делаешь?
— Не знаю.
— Ну да, ведь танцевать ты не мастер.
Они засмеялись, потом взялись обсуждать, хороши ли у Элизабет сиськи. Юн не вслушивался в эти сальности: он старался пореже открывать рот, когда ему встречались эти двое. Но сегодня вдруг огорошил их вопросом:
— Кто это там за столом, вместе с Кари и Герд?
— Чего ты сказал? А — это водолазы, они работают на Лангеванн. А тебе зачем? Кстати, ты стричься когда собираешься? Длинные волосы уже не в моде.
Юн всегда носил длинные волосы. Он и хотел бы не отставать от моды, но попытки угнаться за ней делали его еще смешнее. К тому же все старые звезды «Нэшвилла»
по-прежнему ходили с длинными гривами, как и кумиры Юна — английские музыканты, игравшие тяжелый рок.
Он отошел от своих мучителей, встал рядом со. столиком водолазов и молча стоял так, пока они не обратили на него внимание. Кари спросила, чего он на них таращится.
— Напился, что ли? — крикнула она. Юн в упор разглядывал одного из водолазов.
— Вы не местные,— сказал он.
— Нет,— ответил мужчина и под хихиканье девиц смерил его ответным взглядом.— Мы здесь работаем. А ты здешний, да?
Да, Юн здешний.
— Я так и понял по твоему костюму.
Он потрогал вязаный галстук Юна, и по смеху девушек догадался, что перед ним поселковый дурачок.
Водолаз был хорош собой: лет тридцати или сорока, невысокий, с мягкими чертами смуглого лица, черными вьющимися волосами и бойкими карими глазами, похоже, успевавшими заметить почти все. Что-то есть в нем темное, крысиное, подумал Юн. Всякого человека он для ясности любил сравнить с животным. Элизабет, к примеру, числилась лебедушкой, правда немного раскормленной.
— Трудно работать на болотах?
— Со временем, конечно, это выматывает,— громко ответил водолаз.— Но мы, к счастью, уже почти закончили, еще пара недель — и все…
На лице его красноречиво отразилось это счастье: всего две недели, и они наконец уедут отсюда навсегда.
— К счастью? — переспросила Герд обиженно.
— Нет, конечно, мы мечтали бы остаться тут насовсем, с вами. Скажи, Пол?
Второй закивал. Юн заметил у обоих черную кайму торфа под ногтями и обручальные кольца. И он видел, что они того же мнения об острове, как почти все приезжие: медвежий угол, преддверие смерти. Каждый день дожди,
дома стоят так редко, что соседнего не видно. Что здесь человеку делать? Только деньги заколачивать, бешеные деньги, и на полную катушку использовать все скудные возможности поразвлечься, какие тут можно найти.
Юн без обиняков сообщил, что болота скрывают тайну. Водолазы вдруг перестали смеяться.
— Ты что имеешь в виду? — сурово спросил невысокий чернявый водолаз.
— А ничего,— ответил Юн и взглянул на него столь же сурово — для того он и собирался с духом, а молчать он умел как мало кто. Следующий ход был за водолазом. Но тут вмешалась Кари и, чтобы развеять сгущающиеся тучи, сказала, что Юн, мол, никогда не думает, что говорит.
— У тебя все в порядке, Юн? Присаживайся, стопочку нальем.
Юн опрокинул ее стоя, лихо глотнув желтого самогона, налил немного и в кофе, но по-прежнему не сводил с лица водолаза выжидающего взгляда. Чернявому явно было не по себе из-за того, что он сидит, а Юн стоит. Он прокашлялся и чуть отодвинул стул назад.
— Там человек сгинул,—сделал Юн следующий выстрел: короткая фраза, без всяких пояснений.
— Что значит «сгинул»?
