Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
* * *
Моя жизнь до сегодняшнего момента состоит из трех частей. Детство — пока мы жили с мамой, потом — пока мамин брат Хаджи-Мурад не вернулся из армии и не женился на тете Надире, и вот, наконец, та часть, которая началась несколько месяцев назад и длится до сих пор. Я напоминаю себе канатоходца, который без страховки прошел по канату две части пути и не знает — сорвется он в конце или нет.
Однажды канатоходцы — по-нашему, пехлеваны — приехали к нам в село. Помню, все село, даже женщины побросали свои дела и побежали на поляну за родником, где уже натянули толстую веревку, привязанную к деревянным высоким столбам. Люди сели в полукруг и радостно переговаривались между собой. Мужчины хлопали в ладоши, издавали короткие хриплые звуки, подбадривая пехлевана, стоящего на канате с длинным шестом в руках. Пехлеван, сгибая колени, раскачивался на канате, шест в его руках ходил вверх-вниз. К рукавам его красной рубахи были привязаны бубенчики, и они звенели от каждого его движения. На рубаху была надета зеленая бархатная жилетка, в которую были вшиты мелкие осколки зеркала. Солнце попадало в зеркало и оттуда било зайчиками нам в глаза. Все смеялись и радовались. Мне тоже было весело, и я ударяла в ладоши.
Пехлеван подпрыгнул на канате, и бубенчики зазвенели сильней. Он еще раз подпрыгнул и перекувыркнулся в воздухе вниз головой. Когда его ноги коснулись каната, все начали хлопать в ладоши. С земли пехлевану подали короткую стремянку. Он, прислонив шест к столбу, установил ее на канате и держал одной рукой, чтобы не упала. Я не могла поверить, что сейчас он заберется на нее, но мужчины хрипло подбадривали его снизу. Еще держась за стремянку, он поставил ногу на первую перекладину и взобрался на последнюю так быстро, что я не успела вздохнуть. Пехлеван бросил лесенку вниз и, взяв шест, побежал к другому столбу. В конце каната его нога сорвалась, и он чуть не упал. Все громко охнули, и этот звук как будто разнесся по всему селу и горам. Я почувствовала, как у меня внутри вздрогнуло сердце, так я за него испугалась.
— Это он специально, — сказал мне дедушка. — Хороший пехлеван должен уметь падать так, чтобы не упасть. Это сложнее, чем просто бежать по канату.
— Зачем падать? — спросила я.
— Чтобы нас напугать.
— Зачем нас пугать?
— Чтобы мы ходили на его выступления, — ответил дедушка, но тогда из его слов я ничего не поняла — теперь, к сожалению, я понимаю их очень хорошо.
Пехлеван спрыгнул на землю, надел маску козы и бросился к толпе. Он вынул руку из кармана, сжимая что-то в кулаке, и насыпал на женщин и детей какой-то розовый порошок. Женщины закричали, а дети бросились убегать. Тогда он подбежал к другому краю — туда, где сидели мы с дедушкой, вынул руку из другого кармана и насыпал на нас голубой порошок. Я сделала вдох, у меня защекотало в носу, я чихнула и заплакала. Пехлеван начал танцевать передо мной, но его лезгинка была не такой, какую танцуют на свадьбе. Он крутил руками и прыгал с такой силой, что напомнил мне нашу козу, которая однажды стала злой, била нас копытами, и дедушке пришлось ее зарезать. Бубенчики на рукавах пехлевана звенели и звенели, я закрыла уши руками. Зажмурилась, чтобы не видеть лица козы перед глазами.
— Не бойся, — сказал дедушка, — это толокно.
Пехлеван-коза еще танцевал, сильно выворачивая руки, все смеялись и хлопали, но я больше не хотела на него смотреть, он мне больше не нравился, я бы смеялась, если бы он сейчас снова взобрался на канат и упал с него. Если бы он упал и разбился, я бы стояла, смотрела на него и хлопала в ладоши. Я встала с колен и побежала по тропинке в село. Я бежала, не останавливаясь, пока не добежала до наших ворот.
Я помню, как в нашем доме начали готовиться к свадьбе дяди. Это было весной. Мне исполнилось шесть лет, и мы с мамой уже почти год жили в селе, значит, со дня смерти моего отца тоже прошел почти год. Сначала мы отправили в дом невесты сватов — наших родственников. Они вернулись с согласием. После сватовства до свадьбы должен пройти год. Я считала время до дядиной свадьбы — лето, осень, зима…
Как только родственники принесли в дом согласие невесты, бабушка начала готовиться. Она поехала в город на грузовике и вернулась оттуда в тот же день вечером с большим кожаным чемоданом. Она поставила чемодан на сумах, расстегнула на нем молнию и начала вынимать из него вещи — длинные шифоновые и капроновые юбки, шелковые платки и очень красивые кофты с длинными рукавами. Мама принесла из нашей комнаты коробку с духами. Их ей подарили на свадьбу восемь лет назад. Женщины часто получают в подарок духи, но они ими не пользуются, хранят для будущих невесток или передаривают кому-то другому. Был случай, когда одна женщина хранила духи, привезенные ей на свадьбу из Турции, потом подарила их своей невестке. Та открыла флакон, а он оказался уже пустыми — духи высохли.
Еще бабушка привезла из города много полотенец, ситцевых и капроновых отрезов, куски мыла в красивой упаковке. Я нюхала их через упаковку, они пахли как зефир. Пока не умер отец, я часто ела зефир — он покупал мне его в день зарплаты. Мой отец очень хорошо зарабатывал, у него была самая лучшая работа.
Я хотела помыться таким мылом — наверное, после него кожа сразу станет гладкой, думала я. Но бабушка не дала мне его, как я ни просила. Мыло и полотенца надо будет дарить родственникам и соседям, которые придут поздравить нас со свадьбой. А чемодан с вещами — невесте. Еще бабушка положила в чемодан золотую цепочку и пять золотых колец. Золото для невестки бабушка собирала всю жизнь.
— Все равно в семью вернется, — сказала она, складывая золото в чемодан.
Когда мама выходила замуж, семья моего отца принесла ей всего два золотых кольца. Бабушка говорила, что от такого позора ей стыдно было глаза на соседок поднять. Но из города приехала бабушкина сестра и привезла с собой еще два кольца. Бабушка надела все четыре маме на пальцы и отправила на родник, чтобы все видели — наша семья не с нищими породнилась.
Бабушка всегда говорила: мой отец матери не пара. У его семьи никогда не было ни нормального кола, ни нормального двора. И если его мать выходила замуж в одном золотом кольце, то для своей дочери бабушке такого позора не надо, потому что от людей стыдно. Все село до сих пор вспоминает, как мать моего отца выходила замуж в одном кольце.
С тех пор как умер мой отец, я ни разу не видела родственников с той стороны. Я плохо помню свою другую бабушку. Почему-то, когда я думаю о ней, мне всегда вспоминается ее длинная синяя юбка с выбитыми узорами и голубые глаза. Когда она на меня смотрела, мне казалось, что на мою спину льют холодную воду из родника. У моей бабушки с той стороны было двенадцать детей, и она не помнила всех своих внуков.
Бабушка с этой стороны говорила, что они бы меня матери не отдали, если бы я была мальчиком. По нашим обычаям, родственники мужа могут забрать детей у жены, если он умер. Но, к счастью, я родилась девочкой и осталась с мамой.
Когда мой прапрадедушка был убит на войне с урусами, его родственники выгнали прапрабабушку из дома, забрали у нее скотину и ковры. Прапрабабушка могла взять с собой только одежду. Когда из Кумуха, где имам Шамиль проиграл сражение, вернулся белый конь моего прапрадедушки с пустым седлом, все женщины окружили его и кричали: «Хаджи-Мурад погиб!» Говорили, конь тоже плакал, из его глаз текли слезы размером с монету, но я не знаю, верить ли этому — у нас в селе много лошадей, но я ни разу не видела, чтобы какая-нибудь из них плакала.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
