— Достойно? Как можно закрыть церковь достойно?
Отис побагровел.
— Все кончено. Когда ты прозреешь, друг мой? Вечеринка была презабавной, но она подошла к концу. Настало время идти домой.
Сэмюель почувствовал, как внутри у него разгорается пламя, словно кто‑то старательно раздувал тлеющие угли.
— Что случилось с нами? Неужели тот огонь, который горел в наших сердцах, когда мы пришли к Иисусу, погас?
— Мы постарели, — заявил Холлис.
— Мы устали, — вторил ему Отис. — Работать приходится всегда одним и тем же, тогда как все остальные преспокойно сидят на скамьях и полагают, что все будет идти своим чередом.
Сэмюель поднялся:
— Аврааму было сто лет, когда он зачал Исаака! Моисею было восемьдесят, когда Господь призвал его вывести народ Израиля из Египта! Халеву стукнуло восемьдесят пять, когда он получил в удел Хеврон!
Отис фыркнул:
— В библейские времена «восемьдесят», должно быть, считалось юношеским возрастом.
— Мы собрались в этом месте потому, что верим в Иисуса Христа, не так ли? — Сэмюель не собирался отступать. — Ослабела ли наша вера?
— Нет, — заверил Холлис.
— Мы обсуждаем закрытие нашей церкви, а не отступление от веры, — с жаром добавил Отис.
Сэмюель вскинул на него глаза:
— Можешь ли ты сделать одно, не затронув другого?
Отис надул щеки и потер бровь. Его лицо снова побагровело. Плохой знак.
— Мы все еще здесь, — продолжил Сэмюель. — Церковь еще не умерла. — Он не собирается сдаваться, как бы Отис ни гневался и ни раздувался как шар.
— На прошлой неделе на блюде для сбора пожертвований набралось 102 доллара и 65 центов. — Отис рассвирепел. — Не хватает даже, чтобы оплатить счет за коммунальные услуги, платеж по которому мы уже просрочили, между прочим.
— Господь нам поможет, — не колеблясь, заверил Сэмюель.
— Господь, как же! Хочу напомнить, мы тратим свои деньги, а не чьи‑нибудь чужие. Ты снова собираешься платить налог на недвижимость из своего кармана, Сэмюель? — не на шутку распалился Отис. — Как долго это может продолжаться? У нас нет выхода, кроме как закрыть церковь! Она не может продолжать свою деятельность, тем более при отсутствии пастора!
— Именно.
— И где ты собираешься найти проповедника? — продолжал буйствовать Отис. — Насколько я знаю, на деревьях они не растут.
— Даже если таковой отыщется, у нас все равно нет денег, чтобы платить по счетам. Нам нужно больше людей. — Холлис сел, вытянул ногу и стал растирать бедро узловатыми пальцами. — Автобус водить я больше не могу, да и с ногами у меня не все в порядке, чтобы ходить от одной двери к другой, как в былые времена.
Отис чуть было не испепелил его взглядом.
— У нас нет автобуса, Холлис. А поскольку у нас нет пастора, богослужений у нас тоже не предвидится, так что и приглашать никого не придется. — Он махнул рукой. — Все, что мы имеем на данный момент, — это здание. И какое‑нибудь землетрясение однажды обрушит его на наши бренные головы.
Холлис невесело усмехнулся:
— По крайней мере, мы получим страховку и тогда с шиком отправим Хэнка на пенсию.
— У меня появилась идея. — Губы Отиса скривились в саркастической ухмылке. — Почему бы нам не приспособить это древнее здание под аттракцион «Дом с привидениями» на Хэллоуин? Входной билет будет стоить десять долларов. Тогда выплатим все долги, и останется еще кругленькая сумма на проводы Хэнка.
— Очень смешно, — сухо ответил Сэмюель.
Отис насупился:
— В моей шутке только доля шутки.
Сэмюель печально посмотрел на одного, потом на другого мужчину:
— У нас все еще есть тридцать три прихожанина, которые нуждаются в общине.
У Холлиса опустились плечи.
— Почти все они, в том числе мы, одной ногой стоят в могиле, а один еще держится за подол материнской юбки.
Сэмюель твердо стоял на своем:
— Голосую за то, чтобы мы позвонили другу Хэнка.
— Ладно. — Отис поднял руку. — Согласен! Если ты именно этого хочешь, я отдаю тебе свой голос. Позвони ему. Посмотрим, что он сможет сделать для нас. Готов поспорить, ничего. Звони, кому хочешь. Хоть Самому Господу Богу, если только Он услышит тебя теперь. Мне плевать, можешь позвонить президенту Соединенных Штатов Америки. Я же иду домой, пока моя жена, чего доброго, не спалила кухню или себя.
Отис сник, безвольно опустил плечи и двинулся по проходу к двери.
Сэмюель знал своего друга и, несмотря на всю сердитость Отиса и его грозные протесты, понял, что тот не собирается сдаваться, как казалось раньше.
— Спасибо, Отис.
— Только смотри, не приведи какого‑нибудь неуемного прощелыгу, который притащит сюда тамтамы с электрической гитарой! — бросил Отис через плечо.
Сэмюель хохотнул:
— Возможно, это именно то, что нам нужно, старина.
— Только через мой труп!
Хлопнула входная дверь.
Холлис с трудом встал, опираясь на спинку скамьи, взял свою трость и глубоко вздохнул. Долго оглядывался вокруг.
— Знаешь… — Глаза его заблестели. Рот дрогнул. Отчаянно сжимая свои дрожащие губы, он покачал головой. Чуть приподнял трость в знак прощания и захромал к выходу.
— Храни веру, брат.
— Пока, — хрипло буркнул Холлис.
Дверь снова открылась и захлопнулась за ним.
В церкви воцарилась тишина.
Сэмюель положил руку на Библию, но не взял ее. Он молился; слезы катились по его щекам.
* * *
Сэмюель проехал по узкой дорожке, въехал под навес и поставил машину в гараж. Задняя дверь небольшого дома с верандой открылась, и в освещенном проеме он увидел поджидавшую его Эбби. Как только он переступил через порог, она поцеловала его.
— Как прошла встреча?
Сэмюель нежно коснулся ее щеки.
— Собираюсь завтра позвонить другу Хэнка.
— Слава Богу. — Она прошла на кухню. — Садись, дорогой. Сейчас подогрею твой ужин.
Сэмюель положил свою Библию на белый столик, выдвинул стул с красным виниловым сиденьем и сел на него.
— У нас теперь появилась работа.
— По крайней мере, они будут слушаться тебя.
— Только лишь потому, что они уже слишком устали, чтобы спорить.
Эбби улыбнулась через плечо:
— Не становись циничным на старости лет. Возможно, как раз эта работа поможет нам снова почувствовать себя молодыми. — Эбби включила микроволновку.
