Верно. Но двадцать лет назад ты был полным невежей и не отличал хрен от рукояти меча. Двадцать лет назад ты…
Двадцать лет назад Эгар ничего, кроме степей, не видал, мнил себя всезнайкой, потому что старшие братья свозили его в Ишлин-Ичан, где он оставил свою девственность, и не сбрил бы бороду даже ради спасения собственной жизни. Он свято верил всему, что говорили братья и отец, а смысл их поучений сводился, по сути, к следующему: махаки — самые крутые драчуны и выпивохи на свете; из всех махакских кланов самые лихие — скаранаки; а северные степи — единственное место на земле, где может жить настоящий мужчина.
Несостоятельность сей философии Эгар постиг сам — по крайней мере частично — как-то вечером в одной таверне в Ишлин-Ичане. Топя в вине горе по отцу, безвременно погибшему под копытами табуна, Эгар ввязался в детскую драку со смуглолицым южанином, охранявшим, как впоследствии выяснилось, заезжего ихелтетского купца. Затеял стычку он сам, прилагательное же «детская» описывало то, с какой легкостью гость из империи побил его, не обнажив при этом оружия, зато продемонстрировав незнакомую технику рукопашного боя. Юность, злость и болеутоляющий эффект выпитого помогли Эгару продержаться какое-то время, но он впервые попал на профессионального солдата, и результатом стало расставание с иллюзией. Свалившись на пол в третий раз, он уже не поднялся.
Вот тебе и изнеженные южане. Эгар усмехнулся в бороду.
Сын владельца таверны вышвырнул бесчувственного гостя вон. Протрезвев на холодке, Эгар сообразил, что смуглолицый солдат с серьезными глазами пощадил его, хотя мог бы с полным правом убить на месте. Вернувшись в корчму, он поклонился и принес извинения. Такое тоже пришло ему в голову впервые.
Южанин принял жест раскаяния со свойственной его народу благородной элегантностью, после чего недавние противники, проявив истинный дух боевого товарищества, продолжили пить вместе. Узнав о постигшей юношу потере, гость слегка заплетающимся языком выразил соболезнования и тут же — что указывало на его проницательность — сделал предложение.
— У меня в Ихелтете, — сообщил он, старательно выговаривая каждое слово, — есть дядя, занимающийся набором рекрутов в императорскую армию. Императорская армия, друг мой, в настоящее время чертовски нуждается в свежей крови. Такова истина. Для молодого парня вроде тебя там всегда найдется дело, если только он не против получить пару царапин. Плата щедрая, а шлюхи вытворяют что-то невообразимое. Я серьезно — других таких не найти во всем известном мире. Ихелтетские женщины славятся умением ублажать мужчину. Ты бы мог славно там повеселиться. Драки, бабы, денежки — всего хватает.
Слова эти были последним, что осталось в памяти юного кочевника от того вечера. Через семь часов он пришел в себя на полу таверны, совершенно один, с больной головой, мерзким вкусом во рту и смутным сознанием того непреложного факта, что отец все-таки умер.
Несколько дней спустя семейное стадо разделили, что, вероятно, и предвидел его недавний собутыльник. Будучи предпоследним по старшинству, Эгар оказался вторым с конца в очереди из пяти братьев и счастливым владельцем дюжины тощих скотин. Из памяти всплыли слова южанина, но теперь звучали они куда заманчивее: «…драки, бабы, денежки — всего хватает». Работа для того, кто не против получить пару царапин. Шлюхи, прославившиеся на весь мир искусством постельных утех. А на другой чаше весов — дюжина ободранных животин да невеселая перспектива ходить под старшими братьями. Тут и решать, в общем-то, было нечего. Сохранив верность традиции, Эгар продал свою долю в стаде старшему брату, но потом, вместо того чтобы наняться к нему же платным пастухом, забрал деньги, копье да кое-какую одежку, купил хорошего коня и отправился на юг, в Ихелтет. Один.
Ихелтет!
Город, представлявшийся логовищем тщедушных выродков и закутанных с ног до головы женщин, оказался раем на земле! Случайный собутыльник был прав на все сто. Империя готовилась к очередному набегу на прилегающие территории лиги Трилейна, и наемники пользовались большим спросом. Мало того, крепкая фигура, светлые волосы и серо-голубые глаза неудержимо влекли прекрасных представительниц этого смуглого, отличавшегося гибкостью и стройностью народа. Выяснилось, что в Ихелтете за степными кочевниками — а Эгар к тому времени уже считал себя таковым — прочно закрепилась репутация неукротимых воинов, феноменальных гуляк и могучих, пусть и непостоянных, любовников. За первые шесть месяцев Эгар заработал больше денег, выпил больше вина и съел больше жирной пищи, чем мог представить в самых дерзких фантазиях. А уж о женщинах и говорить не приходилось — он просыпался в таких чудных, роскошных постелях, о каких прежде не доводилось и слышать. И за все это время не видел ни одного сражения, не участвовал ни в одной стычке. Кровь пролилась только…
Сопение и далекий крик оторвали от воспоминаний. Эгар моргнул и огляделся. Похоже, животных в восточной части стада что-то встревожило, и у Руни возникли проблемы.
Эгар откинул воротник и, сложив мозолистые ладони, раздраженно проревел:
— Быками! Займись быками! — Ну сколько можно говорить одно и то же: стадо идет за вожаками. Держи под контролем быков, и остальные последуют за ними. — Оставь в покое коров и займись…
— Берегись! Раннеры!
В долетевшем с другого фланга панически пронзительном вопле Кларна слышался ужас перед опасностью, знакомой каждому степному пастуху. Эгар стремительно обернулся и увидел, что Кларн, вытянув руку, указывает на восток. Проследив направление, Эгар заметил то, что так напугало состоявших под присмотром Руни животных. Через высокую, по грудь, траву легко и быстро пробирались высокие бледные фигуры.
Раннеры.
Было их с полдюжины.
Руни тоже увидел их и поскакал наперерез с тем расчетом, чтобы прикрыть стадо. Но его конь учуял хищников и остановился. Приплясывая на месте, не слушаясь поводьев, скакун закидывал голову и громко, нервно ржал.
Нет, не так!
Предупреждение прозвучало только в голове, потому что предупреждать было уже поздно, да и бесполезно. Руни едва исполнилось шестнадцать, а степные упыри не тревожили скаранаков больше десяти лет. О раннерах парнишка знал разве что из баек старика Полтара, любившего почесать языком у костра, и по редким скелетам, которые притаскивали в стойбище — показать да попугать. У него не было того опыта, что дался Эгару кровью еще до того, как Руни появился на свет.
Со степными упырями не дерутся, стоя на месте.
Кларн, постарше и поумнее, понял ошибку Руни и с криком погнал упирающегося коня вокруг волнующейся темной массы, сорвав на скаку висевший на спине лук и уже выхватывая из колчана стрелу.
Опоздает!
Эгар понял это так же, как понимал, что трава, например, достаточно суха и может гореть. Раннерам оставалось до стада не больше пятисот шагов, и покрыть это расстояние они могли за меньшее время, чем понадобилось бы человеку, чтобы опорожнить мочевой пузырь. Кларн опоздает, лошади понесут, Руни свалится и умрет в траве.
