Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
— Не знаю, что он хочет, но, похоже, настроен нас законопатить! — протянул старлей. — Мне родители говорят, чтобы уходил из милиции к чертовой матери! Раньше я об этом не задумывался, а сейчас все чаше думаю — может, и правда уйти? Свои четыре тысячи я всегда заработаю, зато без стрельбы, риска и унижений.
Майор вздохнул.
— Что я тебе скажу: тут каждый сам выбирает. Мне уже поздно дергаться, к тому же я по натуре охотничий пес, у меня азарт розыска в крови. В коммерцию не пойду — не для меня это. В частные охранники — тоже, я привык на государство работать. А на этого хрена внимания не обращай! Он нас нарочно прессует, может, надеется что-нибудь выкрутить. Тогда вдвойне дурак — мы же не гаишники, которые на взятке попались.
В кабинете наступила тишина. Несмотря на разницу в возрасте, должностях и званиях, майор и старлей прекрасно понимали друг друга. Оперативная работа вообще сближает, а им вдобавок приходилось вместе попадать в серьезные переделки. Несколько лет назад совсем молоденького лейтенанта Петрова начальник УР взял с собой в засаду. Они сидели в чебуречной на Богатяновском спуске, рядом с несколькими трупами, и ждали, когда за мертвыми телами придут убийцы. Один или два, максимум три. А пришла целая толпа бандитов из группировки Тахира, вспыхнула перестрелка со взрывом гранаты, как в войну. Рожков уложил двоих из автомата, в критическую минуту подоспел Петруша и поддержал его огнем, тоже свалив двоих. Потом, в горячке, он бросился за убегающими и нарвался на пулю. Так что боевое крещение старлей получил под руководством старшего товарища, а такое не забывается никогда. Вчерашний инцидент у «Золотой карты» сблизил их еще больше.
— Ну и чем все кончится, как думаете? — Петруша машинально потрогал макушку, откуда пуля выстригла прядь волос.
— Да ничего у этого козла не выйдет! Они же с оружием были и в нас стреляли. Экспертизы проведут, и все станет ясно. Прокуратура дело прекратит, и он успокоится. Сразу станет изображать лучшего друга. Только знаешь что, — задумчиво произнес Рожков. — На самотек это все пускать нельзя. Надо Пономарева контролировать. Незаметно, почтительно, вроде мы ему помочь хотим. Но чтобы постоянно быть в курсе дела: что там нового, какое у него настроение, какие указания Трегубое дал. Чтобы держать руку на пульсе.
Начальник УР подмигнул.
— Сейчас я ему позвоню. Рожков потянулся к телефону.
* * *
Но следователя на месте не было. Как раз сейчас он находился в Центральной городской больнице, чьи старые обветшавшие корпуса были разбросаны на большой, наполовину зеленой, наполовину замусоренной территории в самом центре Тиходонска. Территорию постепенно оккупировали платные автостоянки и наступающие со всех сторон торговые павильоны — более респектабельные, чем больничные палаты.
— У него три огнестрельных ранения. — Заведующий хирургическим отделением Приходько за тридцать лет повидал всякие травмы и довольно цинично относился как к жизни, так и к смерти. — Одно в ягодицу, средней тяжести, с ним он мог бы жить и жить, разве что хромал бы немного. А еще два…
Хирург покачал седой головой. У него было сморщенное лицо и испещренные синими прожилками, словно татуированные руки. Вряд ли он сам продолжал оперировать.
— А еще два — тяжелые и плохо совместимые с жизнью: задето сердце, легкое, позвоночник. Ему сделали операцию, но… — Приходько развел синими руками. — Надежды очень мало. А кто он такой?
Следователь удивился. Обычно врачи не задают таких вопросов.
— Темная личность. При проверке документов стал стрелять в милиционеров. Они ответили. А почему вы спросили?
Завотделением пожал плечами.
— Нам ведь не все равно, кого провожать на тот свет. Хотя иногда приходится делать выбор. Трудный и не всегда правильный.
— Вам-то что выбирать — вы всех должны лечить! — слегка даже улыбнулся следователь. — Это мы выбираем: кого в тюрьму, кого на волю!
Приходько слегка склонил голову, его прямоугольные маленькие очки съехали по переносице вниз, и он печально посмотрел на следователя поверх запотевших по краям стекол.
— Недавно к нам привезли сразу двоих: один выпал из окна, второй попал под машину. А аппарат «искусственные легкие» у нас один! У меня спрашивают: «Кого подключать?» А разве я господь бог? Спрашиваю: «Сколько им лет?» Одному тридцать два, второму — пятьдесят. Говорю: «Подключайте молодого».
Пономарев опустил голову и старательно разгладил складки брюк у себя на коленях. Встречаться взглядом с Приходько ему почему-то больше не хотелось.
— Так и откачали молодого, а второй умер. А я все думаю: правильно ли выбрал? Вдруг спасенный — наркоман или пьяница, никчемный человек, а тот, кого я обрек на смерть, — хороший семьянин, любящий дедушка, квалифицированный специалист.
Похоже, хирург ждал совета. Или оценки своего поступка. Следователь вздохнул.
— Если бы родственники умершего подали заявление в прокуратуру, тогда бы я стал разбираться в этом вопросе. И, честно говоря, не знаю, какой бы сделал вывод. Хотя лично вам вряд ли можно предъявить обвинение. Может, тому, кто не обеспечил второго аппарата «искусственные легкие»?
Завотделением тяжело вздохнул.
— Но если аппаратов будет два, а привезут трех пострадавших? Нет, количество ничего не меняет.
— Качество тоже. Я имею в виду, что прокуратуру личностные качества погибших не интересуют.
Приходько снял свои детские очки и протер их не очень свежим платком.
— Честно говоря, меня волнует оценка не прокуратуры, а… — тихо произнес он и указал пальцем вверх. Но тут же переключил ход своих мыслей. — Извините, я вас отвлек. Хотите пройти в реанимацию?
— Да. Мне надо его допросить.
— Это вряд ли получится. Но посмотреть на него вы сможете. Сейчас я вызову доктора Забелину, она вас проводит.
Он снял с аппарата телефонную трубку и набрал короткий внутренний номер.
— Людочка, будьте добры, пригласите ко мне Анну Станиславовну. Здесь к нам товарищ пришел из прокуратуры. Насчет огнестрельно раненного.
Доктор Забелина оказалась женщиной средних лет, сохранившей свежесть лица и неплохую фигуру. Без зловещего зеленого халата она наверняка выглядит еще более стройной и привлекательной. Она шла на полшага впереди и говорила о том, о чем все говорят со следователями:
— Раньше огнестрельные раны практически не встречались. А сейчас — почти каждую неделю! Куда это годится? — У нее был низкий прокуренный голос, и она сразу же перестала казаться симпатичной.
— Никуда, — сокрушенно согласился Пономарев. — Раненый что-нибудь говорил?
— Бредил. Но разобрать слова было сложно, да мы и не ставили такой цели. Вот мы уже и пришли.
В просторной светлой комнате лежал под капельницей бледный человек с заросшим черной щетиной лицом. Глаза его были полуприкрыты. Еще две кровати были свободны, в углу за столиком сидела медсестра. При виде вошедших она встала и подошла поближе.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
