– Рыцарь Смерти, хитпоинтов сто десять, дэмедж двадцать два… – пробормотал Комков.
– Чего? – Симонова посмотрел на командира с легкой тревогой за его душевное здоровье. – С тобой все в порядке, Андрей?
– Да так… «Героев» третьих вспомнил…
Комков сменил опустевший магазин. Остался один, последний. Не глядя щелкнул переводчик огня «Калашникова» на «автомат». В кобуре – АПС,[10]к нему две обоймы. Три «эфки».[11]Ничего, повоюем еще. Вот уж как убьют – тогда все.
– Что делать будем, командир? – Симонов размазал ладонью по лицу сажу пополам с потом, вид у него в неверном свете пожара был как у трубочиста. Дым слегка пощипывал глаза. Аромат жареного мяса, пробиваясь сквозь запах гари, заставлял болезненно сжиматься желудок.
– Ну что, пойдем глянем, Олег, кто нас так приголубил, а?
– Пошли, – легко согласился снайпер.
Оба прекрасно понимали, что шансов у них практически нет.
– Я первым, ты прикрываешь.
– Хоп,[12]командир. – Симонов присел рядом на корточки.
Комков воровато выглянул из-за угла.
– Вроде чисто, я пошел.
Андрею вовсе не хотелось нос к носу столкнуться с Рыцарем Смерти, как он уже окрестил того про себя. Прикрываясь сараями и гаражами, стараясь производить при движении как можно меньше шума, они двинулись на северную окраину поселка. Туда, откуда послышался предсмертный вопль, послуживший сигналом к началу бестолковой стрельбы. Во дворе крайнего дома они обнаружили первый труп: под ногу Комкова случайно попала и покатилась по траве отрубленная голова. Хозяин головы лежал тут же, рядом с крыльцом. На ступеньках валялся какой-то импортный автомат.
Андрей молча указал снайперу на приоткрытую дверь в дом, а сам остался во дворе, отступив в тень от красных отсветов догорающих костров и настороженно поводя стволом «Калашникова». Симонов отсутствовал минут пять. Когда он выскользнул наружу, глаза у него были какие-то мутные, а лицо искажала странная гримаса, словно внезапно и очень сильно заболел зуб. В правой руке он сжимал свой тонкий фонарик-карандаш.
– Там двое, – прошептал он. – Одного просто на куски пошинковали, со второго сняли скальп и вскрыли череп, а уж потом дорезали. Кровь везде.
Комков кивнул и порадовался, что не отправился осматривать дом лично. Если покойный Абельмажинов не ошибался, восемь минус три – остается пять «духов»[13]… Хотя, сдается, они тоже уже отправились в края счастливой охоты, а может, в сады к гуриям.
Симонов поднял с крыльца оброненный мертвецом автомат. Повертел его в руках.
– Интересно… – пробормотал он, включая фонарик.
Андрей не разделял страсти снайпера к оружию. Тот знал почти все стволы, включая специальные, а любимым его чтивом были оружейные справочники. Лейтенант думал, что предпринять дальше.
Итак, теперь точно известно, что каким-то оружием, по своему воздействию на цель аналогичному одноразовому реактивному огнемету «Шмель», его группу стерли любители верховой езды и старинного оружия. А заодно стерли и боевиков, но только оружием холодным. Всех, кого встретили, приветили… Злые ребята, нехорошие. Андрей не знал, на что решиться. Найти этих чертовых всадников и ввязаться в безнадежный огневой контакт? Или… Или что? Отступать надо было раньше… Теперь обратного хода нет.
– Посмотри-ка сюда, Андрей, – тихонько позвал его снайпер.
Узкий луч света высветил надпись гравировкой на массивной ствольной коробке чужого автомата: «Russkia Evropa KAR-257».
– Видишь? – В голосе Олега звучало непонятное торжество. – Я сразу понял, что тут нечисто.
– Вижу, – сказал Андрей. – А что не так?
– Все не так. Нет такого оружия. В природе не существует. Так же как Русской Европы. Ты знаешь такую страну? Я – нет. Что здесь творится, Андрей? Во что мы ввязались?
– Не знаю, – с тоской ответил лейтенант. – Ничего-то я не знаю…
С этим непонятным автоматом они несколько увлеклись. Вернее, отвлеклись. Это стало ясно, когда через забор во двор беззвучно метнулась темная масса. Андрею показалось, что он попал под бронетранспортер. Его с размаху впечатало в стену. В голове белым пламенем разорвалась магниевая бомбочка. Инстинктивно он закрыл лицо автоматом. Раздался скрежещущий хруст. В нос ударило тухлое зловоние. На какой-то миг навалившаяся на него тяжесть отпустила. Наполовину расплющенное тело лейтенанта само, не дожидаясь команды «сверху», метнулось в сторону и сжалось в комок в каком-то углу. Послышался звук, словно кто-то включил большую бормашину. Когда перед глазами Комкова перестали кружиться хороводы звездочек, он увидел, что держит в руках какие-то непонятные железки, в которых с трудом опознал остатки своего «Калашникова». Отбросив их в сторону, он рванул из кобуры «стечкина».
– Андрей, левее, у калитки! – откуда-то издалека донесся до него голос Симонова.
Сфокусировав зрение в указанном направлении, Андрей одной сплошной очередью выпустил весь магазин АПС в неясную фигуру. Его очередь совпала с очередью Симонова. Фигура медленно сползла вдоль забора на землю.
Комков с усилием выпрямился. Адреналин еще бушевал в крови, притупляя боль, но скоро, очень скоро все болячки дадут о себе знать. Приложило его знатно.
– Ты как? – спросил подскочивший Симонов.
– Ол райт, – пробормотал Комков. Судя по рези в груди при дыхании, у него сломана пара ребер. А спина, похоже, теперь один сплошной синяк. Но голова, кажется, в порядке. Чайник у него крепкий. Это выяснилось еще в шестом классе, когда он впервые пришел в секцию бокса.
– Ну, раз языки помнишь, порядок.
Только теперь лейтенант обратил внимание, что снайпер все еще сжимает в руках чужой автомат.
– Так ты из него стрелял?
– Из него. Пока рассматривал, с предохранителя случайно снял, он тут кнопочный, рядом с рукояткой. Как эта скотина на тебя бросилась, я и…
– Ага, – сказал Комков. – Кстати, а что это была за скотина?
