— Пойти с тобой? — предложил Снеголап.
— Спасибо, дружище, нет. Хочется побыть одному. Надо подумать о том о сем.
— Как хочешь.
— Ладно, увидимся, — Джин помахал всем рукой.
Снеголап проводил его взглядом и покачал большой головой:
— Ну, не знаю. Как-то мне неспокойно. Он странно себя ведет в последнее время.
— Это хандра, — сказала Линда. — Она действительно начинает одолевать, как подольше побудешь в замке.
Пришла Мелани и продемонстрировала гитару с порванной струной.
— Лопнула, — пожаловалась она, — Надо найти другую.
— Не обязательно, — сказала Линда и, откинувшись в кресле, скрестила руки и закрыла глаза. На карточном столе вдруг что-то появилось — маленький сверток.
Мелани радостно его схватила.
— Ух ты, новая струна!
В действительности она ничуть не удивилась, поскольку не раз видела, как Линда демонстрирует мастерство материализации.
— Спасибо, Линда!
— Не за что, — отозвалась Линда, зевая. — А где твои дети?
Как по сигналу в зале появились две нянечки в чепчиках, держа на руках по младенцу.
— Вот они, мои дорогие, — пропела Мелани, подбежала к нянечкам, взяла одного из малышей и поднесла к столу.
— Ты можешь отличить, кто из них кто? — спросила Линда.
— Конечно, и всегда могла, — ласково ответила Мелани и приподняла одного из младенцев так, чтобы присутствующие видели его личико. — Вот это Рейф. Хочешь подержать?
— Я? Конечно!
— И я такого хочу! — заявила Дина.
— Своего собственного или одного из них?
— И своего хочу, но сейчас я возьму братика вот этого карапуза.
— Его зовут Гарет. Линда, этот тебе. Поддерживай его головку. Вот так, поняла?
Линда осторожно взяла драгоценную ношу.
— Ах, он такой тяжеленький!
Мелани взяла другого младенца и вручила его Дине.
— Они оба так быстро набирают вес!
Дина умело взяла Гарета на руки. А Линда пощекотала Рейфу подбородок.
— Ату, кто это у нас?
Малыш испугался и заплакал.
— Благодарю вас, — крикнула Мелани выходившим из зала нянечкам и повернулась к Линде. — Они прожорливы, как троглодиты. У меня грудь все время болит.
— Тебе повезло, что у тебя есть молоко и ты можешь обоих кормить грудью, — сказала Дина.
— Грудное молоко — самое лучшее для младенцев, но с близнецами очень трудно. Кстати, а куда Джин ушел?
— Не знаю, — сказала Линда.
— В последнее время он выглядит каким-то подавленным.
— Просто только недавно стало заметно. На самом-то деле он такой с тех пор, как Вайя его бросила, — грустно сказала Линда. — Джин никогда этого не признает, но она была любовью всей его жизни.
— Что же это за женщина такая?
— Настоящая красавица.
— Это уж точно, — кивнул Далтон.
— С тех пор, — продолжала Линда, — Джин бродит по замковым мирам в поисках средства, которое помогло бы её забыть. Он никогда не признает этого, но это правда.
— И когда он расстался с ней? — поинтересовалась Мелани.
— Думаю, как раз перед твоим появлением в замке.
— Загадочные вы создания, люди. Хоть убей, не понимаю я вас, — вмешался в разговор Снеголап.
Линда повернулась к нему.
— Что ж такого непонятного?
— Спаривание. Я хочу сказать, то, как вы к этому относитесь.
— А как это происходит в твоем мире? Не помню, чтобы ты об этом рассказывал.
— Что происходит?
— Ну, это… Ну, ты понимаешь.
Снеголап пожал плечами.
— Да ты просто делаешь это, и все. Это то, что должно быть сделано: ты встаешь, идешь и кончаешь с этим. Вот, собственно, и все. Потом возвращаешься домой и спишь целую неделю.
— Хм, понятно.
— Возможно, так даже лучше, — заметил Далтон. — Никаких тебе волнений, никаких разбитых сердец, цветов и прочей чепухи.
— Может, это и самый лучший способ, — возразила Линда, — но звучит совсем уж невесело.
— Невесело? — с сомнением переспросил Снеголап. — А при чем тут веселье?
— Ну, во-первых, — начала Линда, но передумала и сказала только: — Ах, Снеговичок, лучше поговори об этом с Джином.
— Как скажешь, Линда. Но, по правде говоря, я не очень интересуюсь этим вопросом.
— Иногда и я думаю, что тема эта не заслуживает того внимания, которое ей уделяется, — заметил Далтон.
— В любом случае, — сказала Линда, — мне хочется, чтоб Джин забыл прошлое. Он такой мрачный в последнее время, видно, ему совсем плохо.
— Когда-нибудь он её забудет, — заверила Мелани. — Ведь я смогла забыть отца этих двух маленьких крошек.
— И ты совсем не вспоминаешь Чеда? — прямо спросила Линда.
Губы Мелани тронула легкая улыбка.
— Время от времени. В основном ночами, когда в замке так тихо… — Мелани вдруг нахмурилась. — Знаешь, Линда, за эти несколько месяцев я рассказала тебе почти все свои любовные истории, и только сейчас меня осенило, что я ничего не знаю о твоих любовных секретах. Честность за честность.
— О чем ты? — фыркнула Линда.
— Да ладно тебе.
— Меня столько раз бросали, что я решила купить себе портативный батут, — по крайней мере, будет не так больно падать.
— Кажется, ты как-то упоминала своего приятеля.
— Да, у меня водилась пара дружков, больше того, у меня был жених. Но из этого абсолютно ничего не вышло.
— Такое чувство, будто я подслушиваю, — произнес Далтон, уставившись на шахматную доску.
— Мне нечего скрывать, — пожала плечами Линда. — И даже хотелось это рассказать.
— Между тем я незамужняя мать и вынуждена нести на себе клеймо позора, — трагическим голосом проговорила Мелани.
— Ой, да никому до этого дела нет, — отмахнулась Линда.
— А мне есть. Я все ещё верю в брак. Можете называть меня старомодной.
— Подобно сексу и любви, — кивнул Далтон, — брак стоит за пределами моды. Институт брака существовал всегда и будет существовать вечно.
— Мистер Далтон, вы уж точно старомодны, — заметила Линда.
— Дорогая моя, вы правы. И я краснею от гордости.
