В последнюю ночь на Мейда-Вейл, когда мы лежали в постели, а наши собранные чемоданы стояли в холле, я спросил Джейн, насколько близко она знала Гринвуда. Она в этот момент сидела на мне верхом, и на лице у нее было выражение, как у серьезного и задумчивого подростка — как и всегда, если мы занимались любовью. Она выпрямилась и занесла руку, чтобы стукнуть меня, а потом торжественно заявила, что они с Гринвудом были только друзьями. Я ей почти поверил. Но какая-то невысказанная преданность памяти Гринвуда следовала за нами от Булони до самых ворот «Эдем-Олимпии».
— Ладно, будь что будет. Найди-ка на карте клинику. Там нас встретит некто Пенроуз. Ума не приложу, зачем они послали психиатра, — я им сказала, что ты всю эту братию на дух не выносишь. Кстати, Дэвид его тогда ранил, так что уж, пожалуйста, будь с ним помягче…
Она направила «ягуар» к будке с охранниками, которые совсем потеряли интерес к своим мониторам, заинтригованные этой самоуверенной молодой женщиной за рулем древнего автомобиля.
Пока они проверяли наши документы и звонили в клинику, я разглядывал ближайшие офисные здания и старался представить себе последние отчаянные часы жизни Гринвуда. Он пристрелил одного из своих коллег в клинике. У второго врача — старшего хирурга — на следующий день случился роковой сердечный приступ. Третий его коллега был ранен в руку — доктор Уайльдер Пенроуз, психиатр, который вот-вот должен был показать нам наш новый Эдем.
Глава 2 Доктор Уайльдер Пенроуз
Дюжий лобастый малый в мятом полотняном костюме спускался с крыльца клиники, перешагивая через ступеньку и подняв руки в боксерском приветствии. Я решил, что это местный строительный подрядчик, довольный результатами проверки своей простаты, и тоже махнул ему рукой в знак мужской солидарности. В ответ — удар кулаком по воздуху.
— Пол, — голос Джейн звучал неуверенно, — кажется, это мистер?..
— Уайльдер Пенроуз? Вполне вероятно. Ты говоришь, он психиатр?
— Бог его знает. Скорее уж — минотавр…
Я дождался, когда он приблизится к нам, — руки он приставил козырьком ко лбу, защищаясь от солнца. Когда Джейн приоткрыла дверь, он быстро обогнул машину, демонстрируя поразительную для такого крупного человека живость. Его тяжелые ладони приобрели почти балетную грациозность, ощупывая пыльные обводы «ягуара».
— Великолепно… это же настоящая «двойка». — Он придержал дверь для Джейн и пожал ее все еще грязную руку, потом добродушно ухмыльнулся, увидев масляное пятно на своей ладони. — Доктор Синклер, добро пожаловать в «Эдем-Олимпию». Я Уайльдер Пенроуз — у нас будет общая кофеварка на четвертом этаже. Вид у вас совсем не усталый. Наверно, путешествовать в «ягуаре» — просто сладкий сон?
— Пол именно так и думает. Не ему же приходится свечи менять через каждые десять миль.
— Увы! А этот сдвоенный карбюратор, требующий балансировки? Это больше искусство, чем наука. А коробка передач натуральная, старая моссовская? Все равно машина замечательная{9}. — Он обошел вокруг «ягуара» и задрал голову к облакам, словно повелевая им слушать, а потом продекламировал голосом, похожим на голос моего отца: — «Под мелодию „Голубых небес“ разматывали мы километры, изнемогая от жары… шоссе „Насьональ сет“, платаны…»
— «…шур-шур-шур… — закончил я. — А она с Мишленом в руках сидела рядом со мной, обвязав косынкой волосы»{10}.
— Мистер Синклер? — Оставив Джейн, психиатр подошел к пассажирской двери. — Вы здесь первый начитанный авиатор после Сент-Экзюпери. Дайте-ка я вам помогу. Мне рассказали об аварии.
Его сильные руки легко подняли меня с сиденья. На нем были солнцезащитные очки со светлыми стеклами, но я смог увидеть, что его глаза внимательно разглядывают мое лицо, интересуясь не столько следами ушибов (последствия той аварии) на моем лбу, сколько теми слабыми и сильными сторонами моего характера, что запечатлела на моей коже сама природа. Ему было под сорок, и я еще не встречал психиатра моложе и сильнее — настоящий гигант по сравнению с седовласыми специалистами, с которыми я столкнулся в больнице Гая, проходя обследование для летной квалификационной комиссии. За его приветственным пустословием крылась подавляющая вас личность, словно он вел своих пациентов к выздоровлению через страх, через запугивание и таким образом освобождал их от фобий и неврозов. Над его мощными плечами возвышалась голова, массивность которой он прятал, постоянно кивая и гримасничая. Я знал, что, процитировав вслед за ним строки из «Неспокойной могилы», произвел на него гораздо меньшее впечатление, чем «ягуар», но ведь его пациенты были из числа самых образованных людей в мире — и слишком заняты, чтобы интересоваться древними автомобилями.
На солнце голова у меня закружилась, и я, покачнувшись, оперся о машину; тогда он протянул руку, чтобы поддержать меня. Я обратил внимание на его жуткие обгрызенные ногти, все еще влажные от слюны, и инстинктивно подался назад. Для устойчивости я ухватился за дверь, и мы пожали друг другу руки. Его большой палец общупал тыльную сторону моей ладони словно бы в масонском рукопожатии, но на самом деле он просто проверял мои рефлексы.
— Пол, вы устали… — Пенроуз поднял руки, защищая меня от солнца. — Доктор Джейн назначает вам добрый глоток водки с тоником. Мы сейчас поедем прямо в ваш дом, а по пути я буду исполнять обязанности экскурсовода. Вы немного освежитесь, а потом я заберу вашу жену и покажу ей клинику. Впечатлений от одного только приезда в «Эдем-Олимпию» на один день вполне хватает — настоящий культурный шок…
Мы устроились в машине, чтобы проделать последний отрезок пути. Пенроуз забрался на заднее сиденье, заполнив собой все небольшое пространство, словно медведь в берлоге. Он поглаживал и похлопывал потертую обивку, словно подбадривал старого приятеля.
Джейн лизнула для удачи большой палец и включила стартер, твердо решив спуску Пенроузу не давать и радуясь тому, что перегревшийся двигатель завелся.
— Культурный шок?.. — переспросила она. — Вообще-то, мне тут уже понравилось.
— Это хорошо. — Расплывшись в улыбке, Пенроуз подался вперед, к самому ее затылку. — А что именно вам понравилось?
— А то, что здесь никакой культурой и не пахнет. Такой замкнутый мир… Я бы вполне могла к нему привыкнуть.
— Еще лучше. А вы согласны, Пол?
— Абсолютно. — Я знал, что Джейн поддразнивает психиатра. — Мы здесь уже десять минут, а я еще ни одной живой души не видел.
— Ну, тут вы заблуждаетесь. — Пенроуз махнул в сторону двух близлежащих офисных зданий: в каждом было всего по шесть этажей, но длины они были такой, что напоминали положенные набок небоскребы. — Все они сидят там перед своими компьютерами и лабораторными столами. Увы, о Сириле Коннолли здесь можно забыть. Обо всех этих туберозах и сапфировых морях.
— Уже забыл. А кто тут обитает? Крупные международные компании?
