Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
Главное и так ясно. Сначала побили, после в плен взяли. А теперь везут неведомо куда. Пытать что ли?
От подобной мысли Алексея передёрнуло. И о таком болтали. Не слишком всерьёз, конечно, и не о местном Десанте, а опять-таки о донецком. Там всеми отрядами верховодил Федор Березин, отставной капитан, правда, не десантник, а ракетчик. Это в Донецке, а у них в городе… Недавно в «Слободе» была статья…
Не вспоминалось — слишком голова болела. Рёбрам тоже досталось, но дышать было можно, значит, ничего не сломано. Куртка спасла, не иначе. А вот черепушке, защищённой всего лишь старой шапочкой-«подшлемником», досталось круче. Ой, болит! Ай, болит!
И ещё кровь из носу. На губы натекло, солоно, противно.
Голова не кружится? Нет, вроде. Не сотрясение, и то ладно.
— Эй, либераст, ты как там?
Это уже его. Здоровьем, значит, интересуются. Голос, кажется, того самого, Хорста. Ну и имя, самое подходящее! Или кличка, но все равно подходит.
И как ответить? Может, промолчать?
— Сам ты… «Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen…»
— Ух, ты!
Сразу в два голоса. Один тот же — Хорста, который Die Fahne Hoch, другой, слева — вроде женский. Да, они поминали какую-то Женю.
Женя… Машина… Восточный благовонный запах… Все понятно.
— Тебе тоже нацистские марши нравятся?
Алёша так удивился, что открыл глаза.
Искомая Женя обнаружилась, как и следовало ожидать, ошуюю. Вначале проявились очки, после… После — ничего, потому как собственные очки нуждались в серьёзной протирке.
Зато не потерялись и не разбились. Повезло!
Мысль о том, что не придётся блуждать в серой полутьме и тратить остатки денег на новые стекляшки, обрадовала до невероятия, и Алёша не только отреагировал на провокационную реплику («тоже»!), но и ответил со всей серьёзностью, без привычной иронии.
— Нравятся. Только наши — больше. Немецкие они… Одинаковые какие-то. Три подряд послушаешь — уже скучно.
— Реально мыслишь, — одобрил голос Хорста Die Fahne Hoch. — Мне наши тоже по душе. Правильные!
Самого Хорста разглядеть не удалось. Он был за рулём, впереди, Алёша же вместе с Женей, любительницей нацистского мелоса, на заднем сиденье. Разве что затылок, и то как в тумане. Шея крепкая, стрижка короткая, словно в фильмах про 30-е годы.
— Правильные! — та, которая Женя, презрительно фыркнула. — «Клюнул в ухо жареный петух!»
— А тебе что из нашего больше нравится? Из старого?
Вопрос Хорста предназначался явно не девушке. Поэтому Алёша вновь задумался.
— «Суоми-красавица», — наконец, решил он. — Виноградов поёт.
— Молодец! — одобрили из-за руля. — Рубишь!
Защитник демократии чуть было не возгордился, но вовремя вспомнил, что он, как ни крути, в плену. Более того, противник, кажется, начал его «колоть», причём весьма успешно.
…Ой, голова!
Боль, засевшая возле уха (куда жареный петух клюнул) заставила вновь закрыть глаза, на время забыв обо всем: и допросе, и о любви к демократии, и о том, что в сочетании запаха бензина с восточными благовониями что-то есть. Даже когда машина затормозила, Алёша не сразу сообразил, и только почувствовав чью-то руку на плече, попытался встать.
Получилось. И выйти из машины получилось. Только глаза никак не хотели открываться.
— Если что, зайду к соседям. Там все врачи, сообразят. Но, думаю, обойдёмся… Так… Нам на второй этаж, дойдёшь?
Последняя фраза любительницы нацистских маршей явно предназначалась Алексею.
— Дойду, — выдохнул он.
А что ещё скажешь? Бежать — сил нет, на помощь звать стыдно.
— Хорст, отгони машину… Ну, пошли!
Дошёл. Даже ботинки сам снять сподобился.
* * *
Очухался Алёша уже в кресле. Не до конца, но глаза раскрыть сумел.
…Цветные гравюры на стене, та, которая слева даже не гравюра — гобелен. Ого! Возле окна стол, компьютер включённый, по экрану картинки плавают…
Сзади, кажется, книжный шкаф. Нет, не шкаф — стенка. Огромная, от двери до подоконника.
Итак, ясности прибавилось. Боль, правда, никуда не делась, даже окрепла, растеклась по всей голове, к шейным позвонкам подобралась.
— Ты что? Ты ещё героин уколи!
— Если надо — уколю. Сотрясения нет, кости целы. Сильный ушиб — и шок. Ничего, сейчас…
Все те же: Женя и Хорст Die Fahne Hoch. То ли в коридоре, то ли в соседней комнате.
А вот героина не надо! Анальгина попросить, что ли? Помогает!
— Пей! Сразу, не нюхая!
Нет, уже не в соседней. Тут она, Женя, чашку к самому носу протягивает.
Очки Алёша так и не протёр, не до того было. Посему кроме очков же, но Жениных, смог разглядеть лишь нос. Самый обычный, маленький, можно даже сказать, носик.
— Это… Чего?
Нюхать, как и велено, не стал, только запах такой за десять шагов почуешь. Вроде эвкалипта, только не эвкалипт. Ещё острее, ещё резче.
— «BioGinkgo-27», экстракт из коры гинкго двулопастного. Каменное дерево, если совсем просто. Тебе это что-нибудь говорит? И не надо. Пей — и к компьютеру!
Поднёс Алёша чашку к губам. Зажмурился.
— К-куда?!
* * *
— А если твой предок пожалует?
— Хорст, я же кажется просила отца так не называть! Сейчас — можно. Поставлю самый обычный диск, релаксационную программу…
— Тебе виднее. Если что, сама с Профессором будешь объясняться. Эй, парень, наушники надел? «Суоми-красавицу» слушать будем. Тебя как зовут-то?
Дорожка 4 — «Принимай нас, Суоми-красавица»
Ансамбль Ленинградского военного округа, солист Георгий Виноградов.
(2`30).
Эта песня, долгие годы забытая напрочь, ныне стала весьма популярной, по крайней мере в Сети. Есть на многих сайтах — но в единственном варианте, с одной и той же старой пластинки. Необходима работа с файлом, прежде всего, следует слегка «замедлить» исполнение.
Воскресенье, 3 августа 1851 AD. Восход солнца — 7.54,
заход — 16.54. Луна — I фаза, возраст в полдень — 6, 5 дня.
Караван отправится завтра. Во всяком случае, мистер Зубейр Рахама мне это твёрдо обещал и даже с самым серьёзным видом предложил дать клятву — хоть на Коране, хоть на Евангелии. Я не менее серьёзно напомнил ему соответствующую заповедь весьма уважаемого всеми мусульманами пророка Исы ибн Марьям.
Надеюсь, мы оба поняли, что шутим.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
