Тридцать лет…
Здравый смысл подсказывал: не могло пройти так много времени. Но все остальное твердило об обратном. Если принять за основу, что действительно минуло именно столько времени, тогда всё становилось на свои места: положение станции, ее обледенение, отсутствие электропитания на борту… Да вообще всё, кроме того факта, что такого не могло произойти. Ведь сам Руслан ничуть не изменился…
Он сразу принялся ощупывать свое лицо в поисках старческих морщин, осмотрел кожу на руках, даже волос на голове выдернул — не седой ли? Но лишь убедился в том, что и так знал: по всем ощущениям, его тело пребывало в том же самом состоянии, как и до потери сознания.
Захотелось выругаться.
Потом представил, что за тридцать лет стало с Карлом, находящимся в открытом космосе, и содрогнулся. Но почти сразу подумал: раз у него самого никаких заметных изменений в организме, то, может, и у коллеги все в порядке?
От подобных мысленных метаний вновь начала болеть голова.
Услышав глухой стук, Руслан вздрогнул. И сразу прислушался: не показалось ли?
Звук повторился, только определить, откуда он доносится, было непросто. Ясно одно — снаружи. Значит, Карл! Он все-таки жив!
Радости не было предела. Руслан оттолкнулся от стены и направился к шлюзу. Сейчас он поможет товарищу вернуться на станцию, а потом они вместе придумают, что делать дальше.
По пути нашел ящик с инструментами и достал из него отвертку. Подплыв к шлюзу, несколько раз ударил по люку. Прислушался. Стук раздался, но звучал по-прежнему глухо, из другого места, и явно не в ответ на его сигналы. Карл был не у шлюза.
Руслан снова обратился в слух и плыл от отсека к отсеку, следуя за звуком, пока не добрался до «Союза».
Он сам пристыковал корабль к станции четыре месяца… или тридцать лет назад. Потом они вместе с Карлом его законсервировали, и на нем же должны были вернуться на Землю по завершении экспедиции.
Громкий стук совсем рядом возвестил о том, что поиск увенчался успехом. Руслан открыл люк и забрался внутрь корабля. Сразу приник к левому иллюминатору, заиндевевшему, как и всё вокруг. Соскреб наледь и не смог сдержать возгласа:
— Карл!
Напарник был там. Он висел в пустоте, в зеркальном щитке его шлема отражался борт станции.
— Карл! Ты в порядке? — закричал Руслан, нажимая тангенту на гарнитуре. — Ответь мне! Прием!
Тишина.
Карл поднял руку.
«Принимать может, но передавать — нет», — мелькнула у Руслана мысль.
Товарищ коснулся своего шлема. Поднял и опустил противосолнечный щиток. Поднял снова, выждал, опустил… Точка, тире… Молодец Карл!
Азбука Морзе. Она не входила в базовую подготовку космонавтов, но увлечение в молодости радиоспортом не прошло даром. А за четыре месяца пребывания на станции Карл тоже успел ее выучить.
Общались на международном английском.
«Связи-нет-МКС-падает», — сообщил европеец.
Руслан использовал для передачи фонарик.
«Да-Давай-к-шлюзу», — помигал он.
«Не-смог-открыть-снаружи».
«Надену-скафандр-Открою-изнутри».
«Нет-воздуха».
«Возьму-баллоны-О-2-Успеем».
«Десатурацию-Не-успеешь».
«Иди-в-шлюз-время». — Руслан знал, что Карл прав и придется обойтись без насыщения крови кислородом, но был полон оптимизма.
Не получив ответа и видя, что товарищ все еще висит перед иллюминатором, он встревожился.
«Немедленно-к-шлюзу-Приказ».
«Не-успею-1-минута».
«Оставайся-там-Заберу-тебя».
«Нет-Погибнем-оба-Рад-был-работать-с-тобой».
— Нет! — воскликнул Руслан по-русски, спохватился и повторил морзянкой на английском: «Успеешь-получится».
«Возвращайся-Домой-Живи», — просигналил Карл.
Убрал руку от шлема, потянулся и отстегнул страховочный фал.
— Нет! — закричал Руслан. — Не делай этого, сукин ты сын!
В сердцах он хлопнул ладонью по иллюминатору, словно пытаясь отвесить товарищу пощечину, привести его в чувство, заставить бороться за свою жизнь. Сила инерции отбросила назад. Руслан тут же вернулся и приник к стеклу.
К горлу подступил ком. Недавняя радость сменилась горечью.
Карл медленно отдалялся от станции. Потом поднял руку в прощальном жесте.
— Зачем? Ну зачем… — бормотал Руслан, провожая его беспомощным взглядом. — Надо было попробовать!
Он прижал ладонь к стеклу иллюминатора в ответном жесте, не уверенный, увидит ли это Карл. Тот начал судорожно двигать руками и ногами.
Руслану самому показалось, что не хватает воздуха.
Вскоре товарищ перестал дергаться и медленно закувыркался в вакууме, уплывая прочь.
Подсознательно Руслан понимал, что Карл пожертвовал собой ради него. Ведь мог не подплывать к спускаемому аппарату, а остаться у шлюза. Но знал, что Руслан попытается его спасти во что бы то ни стало, и тогда, скорее всего, погибнут оба. Просчитал все, хренов математик!
А как бы Руслан повел себя на его месте? Наверное, поступил бы так же. Но сейчас он не мог перестать корить себя.
Все-таки надо было найти слова, убедить… Вместе бы справились.
Внутри все сжималось. От досады болезненно стиснуло грудь. И в этой тупой тянущей боли вдруг зародилась злость.
Карл сделал свой выбор! Решил, что для него лучше и правильно. Что же, значит так! Но Руслан не собирался сдаваться!
Отплыл от иллюминатора и осмотрелся.
«Возвращайся. Домой».
Переданные морзянкой слова, будто звучали в голове голосом товарища.
— И вернусь! — уверенно и зло проговорил Руслан.
Плавным, отточенным движением забрался в кресло. Еще раз окинул взглядом покрытые наледью приборы и решительно начал процедуру расконсервации.
Кораблю словно передалась его уверенность. Приборы включались один за другим: бортовой компьютер, пульты управления, системы жизнеобеспечения.
Руслан почему-то даже не удивился. Просто делал всё по бортовой инструкции — четко, спокойно, как на тренировке.
Взгляд упал на кресло справа, в котором лежала семидесятикилограммовая аккумуляторная батарея. С тех пор, как экипажи стали состоять из двух человек, для компенсации массово-инерционных характеристик, в корабле появился такой вот молчаливый пассажир. Но сейчас Руслан был один.
Он невольно посмотрел на левое кресло, где должен располагаться первый бортинженер.
— Карл, Карл…
Закусил губу почти до крови, потом резко выдохнул и выбрался из кресла. Вернулся в центральный отсек. В иллюминаторах появилась дневная сторона планеты, и Руслан вдруг увидел нечто, заставившее шевелиться волосы на затылке. По спине поползли мурашки.
