Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
Стоны и жалобы Леки были вполне объяснимы. Из всех девочек Манкевич эта оказалась самой непоседливой и непослушной. Ей без труда давались знания, но совершенно невозможно было приучить ее к строгой дисциплине учебного заведения: рано вставать, заплетать особым образом косы, подвязывать белые рукавчики, передник, мудрить с бантом пелерины. Да еще соблюдать строгий распорядок дня, слушаться занудную классную даму, зубрить уроки, делать правильный реверанс. Лека часто нарушала дисциплину, и ее, по обыкновению, записывали в рапорт, куда классные дамы заносили все провинности воспитанниц для доклада начальнице. Аполония и Аделия учились хорошо и отличались примерным поведением. Им очень часто приходилось выслушивать замечания насчет своей сестры.
Мать привозила им гостинцы, сладости, которые поедались со стремительной скоростью. Несъеденное тайно от всевидящего глаза классной дамы уносилось и пряталось в дортуаре, чтобы потом утолить постоянный для растущего организма голод.
Однажды Аделию вызвали в кабинет начальницы Института. Классная дама, усталая женщина средних лет, вдруг неожиданно погладила воспитанницу по голове с неведомой доселе жалостью. Девушка испугалась и оробела. Классные дамы вели себя по отношению к ученицам очень строго и отстраненно. Поэтому всякое проявление неподобающих чувств порождало недоуменный вопрос и страх. Когда Аделия вошла в кабинет начальницы, благообразной старухи, затянутой в синее шелковое платье, то увидела там своих сестер. Они тоже выглядели испуганными и робкими.
– Дети! – глухим голосом произнесла начальница. – Милые дети! Я вынуждена сообщить вам прискорбную весть. Ваша матушка скончалась.
Присутствие начальницы и классных дам не могло сдержать горя и отчаяния бедных сирот. Они зарыдали в голос. Три разорвавшихся сердца, три пушинки на волнах судьбы. Кому они теперь нужны, кто позаботится о них? Выждав, пока первый шок от ужасной новости пройдет, начальница добавила:
– Конечно, так как деньги за вас внесены, вы продолжите учиться в Институте. По решению Опекунского совета, вашим опекуном назначен господин Липсиц. Насколько мне известно, он был знаком с вашим батюшкой. Господин Липсиц порядочный человек, и он достойным образом распорядится вашим наследством. Вы не бедные церковные мышки. К тому же в стенах нашего заведения вам прививаются высокие нравственные принципы, которые помогут вам выстоять в жизни и с достоинством перенести удары судьбы. И потом, вас все-таки трое. Держитесь друг за друга, и вы не пропадете.
Осиротевшие дети по дозволению начальницы провели следующий день в лазарете. Они горько плакали и без конца повторяли: «Что с нами станет теперь?» Потом были похороны, куда они отправились в сопровождении одной из классных дам, а затем институтская жизнь покатилась своим чередом, только с той разницей, что по четвергам и воскресеньям к девочкам Манкевич никто не приезжал. Аделия и Аполония без конца размышляли, куда же им податься после выпуска. Особенно тревожно было Аделии. Раньше, когда она думала о своем будущем, оно рисовалось ей точь-в-точь как жизнь их матери. Блестящее замужество, семейная жизнь, дети. С единственной разницей: собственное дитя она хотела бы оставить при себе и воспитывать сама. Ей очень не хватало семейного тепла, общения с родителями! Теперь, когда их не стало, ощущение недостатка родительской ласки и любви особенно усилилось. Лежа без сна в холодном темном дортуаре, общей спальне для девочек, она постоянно терзалась мыслями о том, как жестоко поступает с ними судьба. Но если бог даст, все образуется, она будет любить и опекать сестер вместо матери.
Однажды в приемный день Аделию позвала дежурная. Недоумевающая девушка вышла в приемную залу, испуганно озираясь. Ведь их некому было навещать. Дежурная классная дама, важно вышагивающая посередине залы, подозвала ее к себе.
– Ступай вон туда, видишь, высокий господин и дама в летах. Это ваш опекун господин Липсиц и его мать. Они желают побеседовать с тобой.
Девушка робко приблизилась к посетителям. Дородная пожилая дама смерила ее строгим взором.
– Здравствуйте, барышня! – произнесла она. – Вы, наверное, не помните нас или плохо помните. Мы бывали в вашем доме при жизни ваших родителей. Я и мой сын Антон Иванович Липсиц.
– Увы, мадам, я не помню вас, – пролепетала Аделия. – Нас редко отпускают домой, только в каникулы.
– Да уж! Наслышаны о ваших строгостях! – ответила мадам Липсиц. – Только это все ни к чему!
Она хотела продолжить свою речь о пагубности подобного рода заведений, но ее перебил молодой мужчина, стоявший рядом:
– Маман, прошу прощения, но прибыли мы сюда не затем, чтобы клеймить недостатки женского образования.
– Ах, да! Ну, конечно! – Она отмахнулась от собственных мыслей и в первый раз улыбнулась девушке. – Милая, мой сын теперь ваш опекун. Теперь вы и ваши сестры не пропадете. Ваши деньги не достанутся ловким мошенникам и ловцам неопытных душ. Вы можете на него положиться. Его знает весь Петербург. – Она с гордостью посмотрела на сына.
Девушка подняла глаза на посетителя. Мужчина показался ей огромным и почти квадратным: квадратные плечи, квадратом подстрижена бородка, из-за чего и голова казалась не совсем круглой, густые брови, волосы короткие, плотно прилегающие к черепу. Антон Иванович протянул свою большую руку, тоже квадратную, и, ухватив мягкие пальчики, легонько притянул их к себе и поцеловал.
– Вы чем-то напуганы, мадемуазель? Впрочем, я догадываюсь. Вас приводит в тревожное состояние ваше нынешнее положение, не так ли?
– Да, именно так.
– Успокойтесь. Я списался с вашей дальней родственницей из Калуги. Она согласна принять вас в свой дом и заботиться о вашей судьбе. Что касается судьбы ваших сестриц, то пока этот вопрос не решен. Однако я думаю, что в скором времени решится и он.
Аделия сдержанно поблагодарила за хлопоты, но внимательный взгляд гостя не мог не заметить разочарования, промелькнувшего на ее лице. К престарелой, совсем незнакомой тетке, в Калугу, в глушь, из столицы! Боже, что она там будет делать, из каких женихов выберет себе мужа? К тому же если она уедет, то расстанется с сестрами, которых, по-видимому, также распихают по родственникам? Вряд ли дальняя родственница согласится принять в дом трех молодых девушек. От этих унылых мыслей на глазах Аделии навернулись слезы. Но она не могла позволить себе плакать перед чужими людьми.
В это время подошли познакомиться с опекуном Аполония и Леокадия. Мадам Липсиц оценивающе оглядела сестер, и по ее взгляду и интонациям стало понятно, что ей более всего понравилась малышка Леокадия.
– Из вас вырастет очень яркий цветок, моя милая! – сказала она младшей Манкевич, потрепав ее за розовую смуглую щечку. – По всему видно, что пагубное влияние этого казенного заведения еще не отразилось на вашей юной натуре и цвете вашего лица!
Леокадия лукаво улыбнулась и скромно опустила глаза. Она хоть и была мала, но уже привыкла, что из трех сестер именно ее называют хорошенькой, привлекательной, милой. Старшие сестры были девушки высокие, слегка склонные к полноте, с толстыми темно-русыми косами и большими серыми глазами. Только у Аполонии носик был чуть уточкой, а у Аделии с горбинкой. Лека же была небольшая ростом, костью тонкая, с темными волосами и темно-зелеными глазами. В отличие от молочной кожи сестер ее кожа была смугла. Одним словом, Лека совсем не походила на сестер. Но все объяснялось просто: старшие – мамины дочки, а младшая – папина. Она унаследовала только его черты. Лека всегда кичилась своей непохожестью перед сестрами и дразнила их:
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
