Шестнадцатилетняя Абигейл слегка поморщилась. Что за детские разговоры!
— Понятия не имею, — проворчала она. — Повадки грызунов меня не интересуют.
— Удивляюсь, — продолжала Кэссиди, — чем питаются белки здесь, в Лондоне?
Видя простодушную радость сестры, Абигейл невольно улыбнулась.
— Думаю, что дядя Джордж тебе это объяснит, — сказала она.
— А как ты думаешь, папа и мама поведут нас гулять на Друри-лейн? — спросила Кэссиди и, слегка подпрыгнув, отломила веточку. — Мне так хочется посмотреть на цветочниц, которые продают лаванду, и попить лимонада. Его там продают прямо на улице!
— А я бы хотела посмотреть дворец, где заседает парламент. Дядя Джордж обещал сводить меня туда, — сказала Абигейл, чинно ступая по дорожке. — А еще мне ужасно хочется покататься по Темзе в крытой лодке.
— А мне бы хотелось пойти на ипподром. Посмотреть на лошадей и бега, — задумчиво проговорила Кэссиди. — Как ты думаешь, — спросила она сестру, — родители не задержатся в пути?
— Главное, чтобы они, наконец, приехали, — ответила та. — Я так по ним соскучилась.
— Ты только вообрази, Абигейл! — воскликнула Кэссиди. — Генри больше никогда не будет нами командовать. Целый год подчиняться его тирании — это уж слишком!
Абигейл кивнула.
— Генри просто не способен чувствовать себя счастливым, — сказала она. — Он никогда не улыбается и выходит из себя, когда видит, как радуются другие. Мне так жалко наших маленьких племянниц. Как ты думаешь, почему он такой?
— Не знаю. Он совсем не похож на папу и маму, — ответила Кэссиди с лукавой улыбкой. — Может быть, его подбросили цыгане?
— Мы должны его пожалеть, — серьезно сказала Абигейл. — К тому же Патриция обращается с ним не лучшим образом.
— Иногда мне кажется, что ты слишком добра к нему, Абигейл, — проворчала Кэссиди. — Какое мне дело до Генри и его жены! Я хочу радоваться жизни, а они на это не способны. Генри сам во всем виноват. Он полагает, что Лондон проклятый город, где может жить только дьявол.
Сестры обменялись понимающими взглядами.
— Но мы-то так не думаем! — воскликнули они в один голос и рассмеялись.
— Все-таки нам лучше вернуться домой, Кэссиди, — сказала Абигейл, взглянув на солнце. — Еще немного, и загар испортит тебе цвет лица.
— Ты иди, — предложила Кэссиди, — а я чуть-чуть погуляю. К чаю обещаю вернуться.
Абигейл немного помедлила. Она колебалась, стоит ли оставлять младшую сестру одну в парке. Потом, увидев, что поблизости прогуливаются несколько нянек со своими подопечными, уступила.
— Не испачкай свое новое платье, Кэссиди, — предупредила она. — Чтобы к приезду папы и мамы ты выглядела нарядной.
Кэссиди проводила Абигейл взглядом до дверей дома и, опустившись на мраморную скамью около пруда, стала следить за золотистыми рыбками, которые мелькали среди круглых листьев водяных лилий. Что и говорить, девочка, выросшая в поместье, она обожала природу, однако в Лондоне каждый новый день казался ей необыкновенным приключением.
Задумавшись, она не заметила, как на дорожке перед прудом появились два молодых человека.
— Зачем мы сюда пришли, Элмер? — сказал один. — Неужели ради этой девушки, которая живет в доме напротив? По-моему, она слишком много о себе воображает, и мы вряд ли ей понравимся.
Кэссиди подняла глаза и посмотрела на говоривших. Оба были обриты наголо и несли на плечах метлы и щетки. Их одежда была испачкана в саже, а лица чумазы. Должно быть, это были трубочисты.
Она отвернулась. Какое они имеют право говорить о ней в таком фамильярном тоне!
— Вот видишь, — продолжал первый, — она слишком благородна, чтобы разговаривать с такими, как мы.
— Конечно, я не собираюсь с вами разговаривать, — легкомысленно откликнулась она. — Идите своей дорогой.
— Пойдем, Хэнк, — сказал второй юноша, выглядевший смущенным. — Оставь ее в покое. Что ты к ней привязался?
Хэнк недобро прищурился.
— Раз она такая молчунья, что не хочет разговаривать с нами, может, посадить ее в пруд к рыбам? Это будет для нее подходящая компания, — усмехнулся он.
Кэссиди быстро обернулась и испуганно взглянула на него.
— Вы не посмеете!
Хэнк шагнул вперед, схватил ее за руку и потащил к пруду.
— Посмотрим, мисс! Посмотрим!
Кэссиди стала упираться, а потом вырвала руку и что есть силы ударила Хэнка кулаком в живот. Тот скривился от боли, а его напарник, стоявший до этого в стороне, развеселился.
— Ты получил по заслугам, — засмеялся он. — Теперь оставь ее в покое. Отец уже заждался нас.
С этими словами он повернулся и направился по дорожке вдоль пруда.
Отдышавшись, Хэнк в бешенстве бросился на Кэссиди. Однако бедняге было не суждено ей отомстить, поскольку неожиданно его ноги оторвались от земли. Человек в форме полковника королевской армии поднял его в воздух.
— Ну что, молокосос, — сказал офицер. — Будешь еще обижать девушек? Надо же чего придумал: толкать ее в пруд!
Тут офицер взглянул на Кэссиди.
— Смотри, какая она маленькая и беззащитная, — добавил он. — Ты в два раза сильнее ее!
Хэнк забарахтался у него в руках, пытаясь вырваться.
— Еще чего — беззащитная! Да она сущий дьявол!
Рейли снова взглянул на Кэссиди. Она гневно смотрела на своего обидчика. В ее глазах сверкало зеленое пламя, а кулаки были крепко сжаты.
— Пожалуй, ты прав, — сказал Рейли, отпуская парня. — Однако если в следующий раз тебе захочется подраться, то лучше иди в армию и дерись с французами.
Молодой человек покраснел от стыда.
— Прошу прощения, сэр, — сказал он, покосившись на Кэссиди. — И вы меня простите, мисс.
Не мешкая, он прихватил свои щетки и тут же исчез с глаз долой.
— Он сделал вам больно? — спросил Рейли.
Кэссиди взглянула на своего спасителя. Такого красивого молодого человека она еще никогда не видела. Ах, если бы Абигейл чуть-чуть задержалась, она бы могла с ним встретиться! Абигейл такая красавица, он бы увидел ее и непременно влюбился…
— Нет, ничуть, — пробормотала Кэссиди. — Благодарю вас, cэp!
Он улыбнулся и опустился перед ней на одно колено.
— Это хорошо, — сказал Рейли. — Но он испачкал ваше прелестное белое платье.
Кэссиди взглянула на черные пятна на рукавах и в ужасе покачала головой.
— Тетушка Мэри недавно купила мне это платье! Я его так берегла! — со слезами в голосе воскликнула она.
Рейли вытащил из кармана носовой платок, намочил его в пруду и принялся оттирать пятно у нее на рукаве.
