– Ты никогда не чувствуешь ночью, что у тебя уши приклеиваются к голове?
– Не знаю, крошка.
– Я иногда чувствую, и это так смешно. У тебя такие милые, хорошенькие ушки, как у зайчика. У некоторых мужчин уши такие грубые. Людвиг, выполни, прошу, одну мою просьбу. Подстриги волосы так же коротко, как и раньше. Как раньше, помнишь?
– Хорошо. Но когда я их коротко подрезаю, они тут же начинают казаться седыми.
– А мне все равно нравятся.
С чувством вины он вспомнил, что отрастил волосы, чтобы понравиться другой девушке.
– И еще, Людвиг, дорогой…
– Что, котик?
– Не ходи больше к Дорине.
Вот она, женская интуиция.
– Почему, крошка моя сдобная? Ты же понимаешь, что я не…
– Я знаю, что нет. Я понимаю, что это только ради Остина. Но мне не нравится, что ты играешь роль этакого посредника между ними.
Дорина была женой Остина. Что-то не клеилось у бедолаги Остина во втором браке. Но что именно, никто не мог понять, а Остин и Дорина – меньше всего.
– Остин мне доверяет. Я могу ему помочь.
– Остин должен сам во всем разобраться. Держись от них подальше, прошу. Не ходи в Вальморан.
Вальморан был чем-то вроде приюта для девушек, которым управляла старшая сестра Дорины, Мэвис Аргайл. Мэвис посвятила себя службе обществу, и все дружно утверждали, что это ей замечательно удается; она относилась к тем полным желания работать на пользу общества женщинам, без которых это самое общество обойтись не может. Дорина, по неизвестным причинам убежав от мужа, именно здесь нашла приют.
– Понимаешь, Дорина сейчас предпочитает одиночество, но при этом и он, и она хотят знать, как там дела…
– Понимаю, понимаю. Я не против Дорины, не подумай. Она такая трогательная и словно попала в западню. Да еще с Остином в роли мужа… Но дело в том, что все так запутано и на самом деле им ничем нельзя помочь, никто не в силах, и тебя в это втянут…
– Только не волнуйся, малышка…
– Ты ходишь туда, как какой-нибудь секретный агент из полиции. Ведь свидания с Дориной – это не самое важное в твоей жизни?
– Наверное, нет… Но как же я могу отказаться… Мне надо туда пойти завтра. Что они подумают?
– Ни к чему беспокоиться, что подумают люди. Ты сам мне когда-то сказал. Выдумай какую-нибудь отговорку.
– Но бедняга Остин, он такой беспомощный.
– Когда я его вижу, мне делается дурно.
– Почему? Из-за этой его странной головы?
– Нет, конечно, при чем тут его голова. Просто он ко мне неравнодушен.
– Откуда ты знаешь? Он же не делал тебе никаких намеков?
– Нет, но женщины и без намеков чувствуют. Девушки всегда чувствуют.
– И что же в этом странного? Наверняка многие по тебе вздыхают. Это не преступление.
– Он такой противный… ну, не то чтобы противный. Просто старый. Неприятно нравиться старикам.
– Ему же нет еще пятидесяти.
– Но у него такое морщинистое, помятое лицо.
– А по-моему, очень хорошее лицо.
– И он неудачник.
– И за это нельзя судить.
– Это сидит в нем самом. Неотделимо, как врожденное уродство. Нет, даже не так. Мне противен такой ноющий взгляд на мир. Не сердись. Я просто не хочу, чтобы ты ходил в Вальморан. Если будешь ходить, они втянут тебя в эти свои нелепые дела. Я не хочу, чтобы ты ими интересовался и запутывался в их ужасный мир ссор и прощений. Прошу тебя. Ты понимаешь?
Людвиг огорчился. Как можно подвести Остина и Дорину, которые к нему так добры? И почему он не должен ими интересоваться, почему не должен пытаться им помочь? Он уже хотел возразить, но вдруг с радостью понял – она ревнует к Дорине.
– Хорошо, любовь моя, поступлю, как ты хочешь. Кажется, твои родители ушли. Голосов не слышно.
– Нет, я слышу, как папа печатает на машинке. Людвиг, ну прошу тебя. Я вдруг так испугалась. Ничего не случится, как ты думаешь? Я хочу, чтобы у нас всегда все было хорошо. В мире и без того столько ужасов.
* * *
– Рецессия? Ну да, понимаю. – Услышав от мистера Брансома это незнакомое слово, Остин тем не менее догадался, что именно оно означает.
– Все дело в компьютеризации.
– Безусловно.
– Никаких личных мотивов.
– Несомненно.
– Консультанты по менеджменту, которые были у нас в прошлом месяце…
– Я подумал, что это оформители помещений.
– Может быть, их так представили.
– Именно так.
– Чтобы не вызвать лишних пересудов.
– Весьма разумно.
– Так вот, они дали рекомендации по радикальному изменению штата.
– Ну да.
– Вы, разумеется, понимаете, что нам пришлось бы увеличить вам жалованье.
– Да.
– Мы, признаюсь вам, оказались в очень затруднительном положении.
– Сочувствую.
– Безусловно, мы вам выплатим за целый месяц.
– Благодарю вас.
– Но надеюсь, вы не задержитесь до конца месяца.
– Не сомневайтесь.
– Думаю, вам удастся найти другое место.
– Конечно.
– Без особых трудностей.
– Вашими молитвами.
– Тот, кто придет на ваше место…
– Мне казалось, что на мое место никто не придет. Что именно в этом дело…
– Но это всего лишь стажер… Вы получите хорошие рекомендации.
– А что с моими взносами в пенсионный фонд?
– Я ждал этого вопроса.
– Я смогу забрать сумму целиком?
– Дело в том, что вы занимали место временного служащего, без права на получение пенсии.
– Но это было давно.
– В этом вопросе время не играет роли, увы.
– Но я прекрасно помню…
– Вы избрали добровольную систему пенсионного обеспечения.
– И сколько я получу на ее основе?
– Увы, ничего.
– Ничего?
– Выплата начинается по достижении шестидесяти пяти лет.
– Шестидесяти пяти?
– Вы избрали систему Ф-4 с меньшим дополнением.
– Вот как!
– Вот ваша подпись.
– Но у меня же нет денег. Ни гроша. Я ничего не отложил.
– Это не наше дело, мистер Гибсон.
