Он стоял перед нами без цепей, ничего не понимая и потирая затекшие запястья, не сводя с меня вопрошающего взгляда.
— Я — Боск, из дома Боска в Порт-Каре, — пояснил я. — Ты свободен. Можешь идти и делать все, что пожелаешь. Я же рано поутру отправляюсь в северные леса. Захочешь присоединиться — жди меня у центральных морских ворот на канале.
— Да, капитан, — ответил он.
— Самос, — обернулся я, — можно попросить тебя предоставить ночлег этому человеку?
Самос утвердительно кивнул.
— Ему потребуется также одежда, еда и оружие, которое он сам для себя выберет. — Я посмотрел на мужчину и усмехнулся: от него все еще исходило зловоние рабских клетей, в которых он провел все это время. — И хорошо бы дать ему отмокнуть в горячей ванне с ароматическими солями.
Я подошел к человеку.
— Как твое имя? — спросил я.
Теперь он имел свое имя: он был свободным.
— Римм, — с гордостью ответил он.
Я не спросил, из какого он города. Разбойники не любят об этом говорить.
Девушка-рабыня, отошедшая при таком повороте дел на два-три шага от нас, теперь испуганно поспешила в дальний конец зала.
— Стой! — бросил я ей вслед.
Она съежилась от страха. В короткой шелковой рабской тунике девушка была возбуждающе красива: длинноногая, смуглая, черноглазая. Ее зрачки расширились от ужаса.
— Сколько ты хочешь за нее? — спросил я у Самоса.
Тот пожал плечами.
— Четыре золотых, — с явным безразличием бросил он.
— Покупаю, — сказал я и протянул Самосу четыре золотые монеты.
Девушка не сводила с меня испуганного взгляда.
Один из стражников принес Римму тунику, и тот с видимым удовольствием надел ее на себя. Затем подпоясался широким ремнем с громадной пряжкой и откинул со лба спадающие волосы.
Я посмотрел на девушку. В глазах у нее застыла немая мольба. Но горианина таким взглядом не проймешь. Я кивнул в сторону Римма.
— Ты принадлежишь ему, — коротко распорядился я.
— Нет! Нет! — закричала она и бросилась к моим ногам. — Пожалуйста, хозяин! Пожалуйста!
Она подняла заплаканные глаза и прочла на моем лице непреклонную решимость привыкшего повелевать германского мужчины. Губы ее задрожали. Она бессильно уронила голову.
— Как ее имя? — спросил я у Самоса.
— Она будет носить то имя, которое дам ей я, — сказал Римм.
Рабыня завыла от тоски. Теперь ее лишали не только прежней жизни, но и прежнего имени. По горианским законам, раб — это животное, не имеющее ничего своего, даже имени.
— В какой комнате разместить на ночь этого человека? — спросил один из стражников.
— Отведите его в те большие залы, что мы предоставляем знатным работорговцам из далеких городов, — распорядился Самос.
— В торианскую комнату? — уточнил стражник. Самос утвердительно кивнул.
Тор — богатейший город, окруженный пустыней, известен своей роскошью и любовью к неге и изысканным удовольствиям.
Римм за волосы поднял девушку с колен.
— Отправляйся в торианскую комнату и приготовь мне ванну, вина и фрукты, — приказал он. — Захвати с собой косметику, колокольчики и все, что тебе понадобится, чтобы сделать мой отдых особенно приятным.
— Да, хозяин, — пробормотала девушка.
Римм продолжал держать ее за волосы, развернув лицом к себе.
— Хозяин желает, чтобы я выразила ему свою готовность подчинения? — едва слышно произнесла она.
— Да, — ответил Римм.
Она опустилась на колени и устремила на него покорный взгляд.
— Я буду вашей рабыней, — произнесла девушка традиционную формулу новообращенной горианской рабыни. Затем, стоя на коленях, низко склонила голову и протянула Римму руки, скрещенные в запястьях, словно предлагая надеть на них наручники. Сейчас она была особенно красива. — Я ваша рабыня, хозяин, — пробормотала она.
— А теперь — бегом в торианскую комнату, — распорядился Римм. — Там мы посмотрим, что ты за рабыня.
— Позволено ли мне будет узнать свое новое имя? — спросила девушка.
Римм окинул ее изучающим взглядом.
— Я буду звать тебя Карой. Девушка покорно опустила голову.
— Иди, Кара, — приказал Римм.
— Да, хозяин, — послушно прошептала она и, легко поднявшись на ноги, быстро выскочила из комнаты.
— Благодарю вас за девчонку, капитан, — сказал Римм.
Я кивком головы принял его благодарность.
— А теперь, благородный Самос, — довольно дерзко заявил Римм, — я был бы вам очень признателен, если бы вы отправили кого-нибудь поднять с постели кузнеца, чтобы он снял с меня этот ошейник.
Самос кивнул.
— Я был бы также очень вам благодарен за ключ от ошейника Кары. Хочу надеть на нее другой, свой.
— Хорошо, — ответил Самос. — И что на нем будет написано?
— Ну, например: «Я — рабыня Кара. Я принадлежу Римму, разбойнику», — заявил Римм.
— Хорошо, — снова согласился Самос.
— А кроме того, — продолжал Римм, — прежде чем я отправлюсь в торианскую комнату, я бы очень хотел получить меч, щит, нож и лук — длинный крестьянский лук со стрелами.
Чувствовалось, что он понимает толк в оружии.
— Ты случайно не из воинов? — поинтересовался я.
— Возможно, — уклончиво усмехнулся он.
Я протянул ему кошель с золотом, откуда недавно доставал монеты, чтобы расплатиться за его освобождение и покупку этой заносчивой длинноногой рабыни. Он взял кошелек, подкинул его на ладони и бросил Самосу. Тот поймал его с завидной ловкостью.
Римм собрался уходить.
— Проводи меня в оружейный зал, — обратился он к одному из стражников. — Я выберу себе оружие.
И в сопровождении стражников, не оглядываясь, вышел из зала.
Самос взвесил на ладони кошель с золотом и сказал:
— Он не скупясь платит за свой ночлег.
— Щедрость доступна лишь свободному человеку, — отозвался я.
Очевидно, золото мало что значило для Римма. Во мне крепло подозрение, что некогда он был одним из воинов.
— Думаешь, ты его когда-нибудь еще увидишь? — поинтересовался Самос.
— Надеюсь, — ответил я.
Мы стояли посреди этого громадного, опоясанного галереями зала с высокими узкими окнами, напоминающими бойницы, — Самос, в желто-синем одеянии рабовладельца, и я, в богато расшитых золотой нитью одеждах торговца, под которыми неизменно носил алую тунику воина. Факелы, потрескивая, пылали на стенах, и отбрасываемые предметами колеблющиеся тени привносили в комнату ощущение чего-то таинственного, замершего в настороженном ожидании.
